Царский пират
Шрифт:
Он внушительно посмотрел на глядящую на него во все глаза Эвелин и добавил:
– Мы боимся Бога и поэтому не оставляем в беде сирот и слабых. Но отвезем тебя к тетке твоей не сразу. Сначала дойдем до Нарвы, она тут рукой подать, и найдем своих – русское войско. А потом уж и тебя завезем, куда скажешь.
Он повернулся к Ингрид:
– А пока что держи ее при себе и присматривай, раз ты такая добрая.
Оставленные на острове пленники, столпившись на берегу, среди прибрежного
По случаю одержанной победы Степан решил устроить для команды развлечение. Это стоило сделать, ведь экипаж брига увеличился вдвое, пополнившись большим количеством новых людей. С командой из двадцати с лишним человек вполне уже можно действовать смело и решительно!
А для того, чтобы влившиеся в команду чужаки не ощущали себя чужаками и чтобы люди скорее познакомились, Степан приказал устроить праздник.
– Впереди у нас переход до Нарвы, – объяснил он команде, собранной на корме возле капитанской каюты. – А под Нарвой нужно еще отыскать наши войска. А ливонцы со шведами наверняка не станут спокойно на нас смотреть, так что придется и сразиться с ними снова. Одним словом, впереди война, а сейчас отпразднуем нашу победу над врагом.
Кроме пиршества задумана была и праздничная иллюминация. С захваченной галеры сняли все ценное: вооружение, запасы продовольствия и даже позолоченную отделку внутренних помещений капитанской каюты. Затем опустевшее судно отвели подальше от «Святой Девы» и зажгли.
Занимались этим Агафон с Демидом – им выпала честь поджечь вражеское судно. Запалив трюм, они сели в лодку и вернулись на бриг. За их спинами языки пламени постепенно выбивались из внутренних помещений галеры, охватывая весь корабль.
С борта брига люди наблюдали это захватывающее зрелище – плывущий по морской глади полыхающий корабль, еще недавно бывший грозным боевым судном Ливонской конфедерации.
– Жалко, что добро пропадает, – сказал Ипат, моргая единственным глазом, в котором отражалось пламя горящей галеры. – Если бы продать, много денег можно получить – галера-то хорошая.
Конечно, с одноглазым канониром можно было согласиться, но в морском воинском промысле такое неосуществимо. Когда еще продашь корабль в условиях войны, при враждебном окружении? А таскать за собой по морю пустое судно хлопотно. Да и кому продашь: до Сан-Мало с его перекупщиками далеко, а здесь, в северной части Варяжского моря, кругом одни только враждебные гавани. Стоит зайти туда «Святой
Рассыпая снопы искр, с охваченными огнем мачтами галера медленно удалялась в наступившую вечернюю темноту, как плывущий по морю огромный факел.
Праздник удался на славу. Ингрид с Лембитом выкатили из трюма несколько бочонков с пивом, и еще один – с крепким напитком, захваченным на ливонской галере. Жидкость эта обжигала с непривычки гортань, была мутноватая и обладала совершенно отвратительным запахом. Привыкшие уже к запаху виски люди морщились и остерегались пить: к виски они привыкли, но эта жидкость была не менее крепкой, однако характер ее запаха невозможно было определить. К тому же виски – прозрачный напиток, а этот – мутный.
Хлебнув из кружки и поперхнувшись, Степан вопросительно посмотрел на Ингрид. Та отрицательно покачала головой: отец никогда не привозил такого из чужих стран, да и у Хагена подобного не водилось.
Усмехнувшись, помотал головой и Марко Фоскарино.
– Не знаю, что это, – заметил он. – В Венеции и во всем цивилизованном мире пьют вино или пиво на худой конец. Британцы делают виски, но такого я никогда не пробовал.
Ситуацию разрешил неожиданно баварский дворянин, увидевший возникшие затруднения. Выпив половину своей кружки одним махом, Альберт фон Хузен пояснил:
– Это называется шнапс. Крестьяне выкуривают его из фруктов – яблок или груш. А к запаху просто нужно привыкнуть. Конечно, это напиток не для благородных господ.
С этими словами Альберт долил себе еще шнапса и залпом выпил снова. Годы, проведенные за учебой в университете, закалили его основательно…
Но шнапс оказался не единственным продуктом, который русские моряки увидели впервые. Среди продуктов с захваченной галеры оказались некие круги, похожие на толстых свернувшихся змей. Правда, запах был хотя бы понятен – он напоминал копченое мясо.
– Это колбаса, – пояснила Ингрид. – В Швеции колбасу тоже делают. Берется мясо, перемалывается, а затем засовывается в перемолотом виде в кишку и в таком уже виде коптится.
– Диковинка, – промолвил Лаврентий, вертя в руках отрезанный кусок колбасы и разглядывая его с недоверием. – А зачем же мясо перемалывать? Для чего портить мясо?
Впрочем, когда шнапса оказалось выпито уже достаточно, моряки смогли есть и диковинную колбасу. Новые члены команды постепенно начали чувствовать себя свободнее, разговорились. Среди бывших галерных гребцов оказались поляки, с которыми русские могли разговаривать, да и остальные, даже не понимая языка друг друга, находили возможность объясняться между собой.