Царственный паяц
Шрифт:
языка. В письме от 2 июля 1911 г. Богомолову поэт излагает свою теорию рифмы.
«“Непредвиденность” доказывает жизненность, а потому надобность ассонанса.
Возьмем народную пословицу, притом — первую пришедшую на ум: “Жизнь пережить
— не поле перейти” — “жить” и “ти”, что ни говорите, ассонансы, хотя и плоские.
Основываясь на “народном слухе”, как наиболее непосредственном, мы можем — и,
может статься, должны?.. — ввести в поэзию новую форму дисгармонической
а именно диссонанс. Пословица блестяще это подтверждает: “Тише едешь — дальше
будешь”. Спрашивается, как же назвать — “едешь” = “удешь”, если не диссо? Найдите
в моих “Электр<ических> стих<ах>” “Пятицвет”; — Вы найдете целый цикл подобных
стихотворений. Надо иметь в виду, что ухо шокировано этим новшеством только
сначала; затем оно привыкает. Отчего можно произвести пословицу на диссо без
предвзятого чувства, и отчего нельзя прочесть стихи в диссо, не смущаясь?»
Северянин называл себя в стихах «самоучкой-интуитом», но с первых сборников
проявлял интерес к вопросам стихотворного мастерства. В «Автопредисловии» к 8-му
изданию «Громокипящего кубка» поэт писал: «Работаю над стихом много,
руководствуясь не только интуицией...».
Не желая писать «примитивно», он сознательно экспериментировал со словом,
стихом и рифмой. Особый интерес представляют десять придуманных Северяниным
новых строфических форм: миньонет, дизель, кэнзель, секста, рондолет, перекат,
квадрат квадратов, квинтина, перелив, переплеск, которые поэт использовал в своем
творчестве и описал в «Теории версификации» (1933 — Северянин, 591 — 597). Эта
работа дает интересный материал авторского самоосмысления, но не
23
Пашуканис В. От издателя // Там же. С. 7.
достаточно изучена исследователями стиха. Серьезное внимание привлекают и
лексические неологизмы Северянина. Их анализ позволяет сделать вывод о единстве
творческого мира поэта, для которого возвращение к классической традиции в
эстонский период не означало отказа от словотворческих экспериментов 1910-х гг.
Однако чаще всего отдельные периоды творчества Северянина оцениваются крайне
неоднозначно, есть тенденция к их противопоставлению. На момент показалось, что
было «два разных поэта, носивших одно литературное имя, — пишет автор одной из
работ о поэте. — <...>“Ручейковую” и ласковую лирику Северянина, рожденную
любовью к земле, с которой был долго и горько разлучен, надо сегодня возродить,
отделив и от ироничных салонных “поэз”, и от крикливой саморекламы ранних
программных стихов. У нее задачи
жизни на родине не столько “эпатирует” презренного обывателя, сколько напоминает
людям о дорогом чуде — о чувстве родины, разрыв с которой — всегда мучителен»24.
Двойственность восприятия поэзии Северянина определяется общей
неразработанностью его наследия, которое нередко предстает обедненным, разъятым
на случайные фрагменты.
Я - соловей, я без тенденций
Остается распространенным миф о равнодушии Северянина к общественной
жизни. На самом деле его лирика и публицистика, когда- то отвергнутые на родине по
идеологическим причинам, заслуживают пристального внимания. Не случайно Петр
Пильский в статье «Ни ананасов, ни шампанского» писал: «С этим именем связана
целая эпоха. Игорь Северянин был символом, знаменем, идолом лет петербургского
надлома»25.
Ощущение души, тоскующей в предгрозье Первой мировой войны, и лирическая
ирония по отношению к витавшему в различных слоях общества желанию уйти от
13
трагизма действительности в «бомонд» и «иностраны» остро и глубоко передавали
чувства современной Северянину интеллигенции. «В этот период, — вспоминала Е. Ю.
Кузьмина- Караваева, — смешалось все. Апатия, уныние, упадничество — и чаяние
новых катастроф и сдвигов. <...> Это был Рим времен упадка. Мы не жили, мы
созерцали все самое утонченное, что было в жизни, мы не
24
Бабигева Ю. В. Аще не умрет... Игорь Северянин // Игорь Северянин.
Классические розы. Медальоны. М., 1991. С. 5, 14.
25
П<ильский П.> «Ни ананасов, ни шампанского» //Сегодня. 1931. 15 сент.
боялись никаких слов, мы были в области духа циничны и нецеломудренны, в
жизни вялы и бездейственны»26.
В августе 1913 г. Северянин пишет Брюсову: «Какое отчаяние вокруг! Какая
безнадежность! Возможность процесса Бейлиса, ежедневные катастрофы, Балканская
гнусность, чума в Новочеркасске, кубофу- туристы...».
Позже, за несколько дней до объявления войны, отдыхавший в Эст- ляндии в
приморском поселке Тойла Северянин откликнулся стихами на убийство австро-
венгерского эрцгерцога Фердинанда: «Германия, не забывайся! Ах, не тебя ли сделал
Бисмарк? <...> Но это тяжкое величье солдату русскому на высморк!» Этакой рифме
позавидовал бы и Маяковский, сочинявший осенью 1914 г. патриотические плакаты