Царство крови
Шрифт:
Он надувает губы, как малыш, готовящийся к всепоглощающей истерике. — Но я пришел с миром.
С миром? Он не знает значения этого слова. Почему он вообще здесь?
Подождите…
— Роза была от тебя? — Выпаливаю я, скрещивая руки на груди и прищурившись, глядя на него.
Его голова откидывается назад, брови хмурятся, и он едва заметно качает головой. — Роза?
Это определенно был не он. Он бы хвастался этим, если бы это было так.
— Неважно, — ворчу я, отворачиваясь от него, прежде чем отправиться на пробежку.
Несмотря на его близость
Не причинил… пока.
В глубине души я знаю, что на самом деле не удивлюсь, когда он побежит в ногу со мной. Его темп совпадает с моим, наши руки движутся синхронно вдоль туловища, но, к моему шоку, его рот остается закрытым.
Поглядывая на него краем глаза, я прикидываю степень его угрозы, но ничего не нахожу. Когда мы огибаем фонтан и направляемся к внешнему периметру, я не могу не нарушить молчание.
— Мне не нужна компания, Броуди. — Он ничего не отвечает, что заставляет меня нахмуриться и посмотреть на него. Он одаривает меня широкой улыбкой и подмигивает, проникая под мою кожу так, как, кажется, умеет только он. — Что? — Он прижимает палец к губам, заставляя мои глаза сузиться еще больше. — У меня от тебя болит голова.
— Я не сказал ни слова, — выпаливает он, уставившись на меня.
— Вот именно, — ворчу я, тряся головой, пытаясь избавиться от растущего напряжения.
Он настойчивый и немного раздражающий, но, если я притворюсь, что его здесь нет, все будет хорошо. Приняв решение, я делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь на своем ритме. Он молча остается рядом со мной, пока мы пересекаем территорию академии, и мне удается бежать, не отвлекаясь на него.
Когда мы сворачиваем за поворот и в поле зрения появляется лес, я чувствую себя немного легче и немного менее напряженной, поскольку мир вокруг меня становится ярче. Здесь, наедине с природой, я иногда вижу больше перспективы, и теперь, когда мой разум проясняется, я могу сосредоточиться на всем, что произошло за последние двадцать четыре часа. Моя единственная проблема заключается в том, чтобы понять, с чего вообще начать.
Наш темп, естественно, замедляется, когда мы пробегаем между деревьями, и знакомое упавшее бревно напоминает мне о воспоминаниях, которые появились у меня здесь, хотя мы пробыли в кампусе совсем недолго. Когда мы приближаемся к месту, где мой партнер по пробежке трахнул меня, он полностью останавливается. К моему большому раздражению, я замедляюсь рядом с ним.
Я — дура.
Настоящая чертова дура.
Он поворачивается ко мне, его руки уверенно упираются в бедра, а голова слегка наклонена набок.
— Вчера было слишком много всего, даже для меня как наблюдателя. Поэтому я не могу представить,
Я хмурюсь, пока он машет рукой между нами, пытаясь объяснить, почему бегает вместе со мной.
— Я прекрасно справляюсь сама, — это все, что я могу сказать. Я та, кто заботится о других, а не наоборот, и мне совсем некомфортно, когда все происходит иначе.
— Я в этом и не сомневаюсь.
Теперь, когда мы полностью остановились, знакомая боль разливается по моим конечностям, и я начинаю разминать руки и ноги, регулируя дыхание, надеясь, что между нами вновь установится комфортная тишина, ведь он ясно дал понять, что уходить не собирается.
Любые надежды разбиваются вдребезги, когда он делает шаг ко мне.
— Что было самым худшим?
Сердце вздрагивает, только один раз, и грудь сжимается. Это довольно глубокие переживания. Не знаю, хочу ли я заходить на эту территорию в одиночку, не говоря уже о разговоре с кем-то другим.
— Ты о чем?
Моя попытка прикинуться дурочкой терпит неудачу, когда он приподнимает бровь. — В прошлой ночи.
Я качаю головой, несмотря на две первые мысли, пришедшие мне в голову. Одно я знаю наверняка: Кассиан понятия не имел.
Не. Малейшего. Понятия.
Его хватка на моей талии была пропитана паникой, неуверенностью и беспокойством. Он был в таком же неведении, как и я.
Раскрытие того, кто я есть, не стало для меня сюрпризом, я знала, что однажды это произойдет, так что, хотя мой секрет в каком-то смысле и раскрыт, это пугает меня не так сильно, как другие вещи.
А именно две вещи, к которым все сводится, пронизаны таким ужасом и неопределенностью, что я не знаю, с чего начать.
Моя мать и Кеннер.
Простые слова, но они имеют такой вес. Мой кошмар — это только верхушка айсберга.
— Я чувствую, как твои мысли проносятся со скоростью мили в минуту, но ты не делишься, — бормочет Броуди, прерывая ход моих мыслей.
Я прочищаю горло и на секунду отвожу взгляд в сторону, прежде чем снова посмотреть на него. — То, что ты задаешь вопросы, не означает, что я должна на них отвечать.
Разочарование мелькает в его голубых глазах с оттенком грусти. Мой разум оживает, и моя магия, вопреки здравому смыслу, трепещет между нами, открывая истинные чувства, стоящие за его вопросами и действиями.
Черт.
Быстро обуздав свою магию, я вздыхаю. — Я думаю, прошлой ночью ты узнал обо мне кое-что, что должно объяснить, почему я не увлекаюсь всей этой болтовней, — заявляю я, и он слабо улыбается мне.
Не говоря ни слова, он неторопливо подходит к поваленному дереву, устраиваясь поудобнее в его центре, уперев локти в бедра. — Конечно. Я имею в виду, ты… ты. — Он машет на меня рукой, и я без тени сомнения понимаю, что он собирался сказать что-то со словом принцесса. И все же он этого не делает. — Я не могу представить, каково это — держать все это в себе. — Он качает головой, и его взгляд блуждает, как будто он действительно обдумывает это.