Царство крови
Шрифт:
Похоже, мы оба весело провели время. По крайней мере, я не одна такая.
Медленно качая головой, я не отрываю от него взгляда, наблюдая, как он обнажает зубы.
— Впусти меня, Адди, или, клянусь…
— Ты клянешься в чем, Кассиан? В чем. Ты. Клянешься.? — Огрызаюсь я, отказываясь позволять ему появлятья здесь и устраивать мне ад, не давая отпор. Любое его недовольство он может выплеснуть в другом месте, потому что я не собираюсь с этим разбираться.
Его голова опускается, взгляд останавливается на
Он выглядит побежденным, измученным и таким же потерянным, как и я. Но, когда он смотрит на меня сквозь ресницы, я знаю, что это еще не конец.
— Мы можем поговорить здесь, где каждый может услышать, как ты лгала, или мы можем перенести его в уединенное место. — Он повышает голос, привлекая других слушателей, и точно по сигналу дверь рядом с моей распахивается, показывая ярко-рыжие волосы Флоры.
— Все в порядке? — Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, которые сужаются при виде волка, заполнившего коридор.
Я натягиваю худшую улыбку, но это все, на что я сейчас способна. — Я в порядке, Флора. Спасибо, но нет ничего такого, с чем я не смогла бы справиться. — Моя улыбка может быть фальшивой, но мои слова — нет.
Прежде чем я успеваю передумать, я хватаю его за руку и затаскивая его задницу в свою комнату. Он пинком захлопывает за собой дверь, и как только мы остаемся вдвоем в моем личном пространстве, я жалею об этом. Я думаю, что предпочла бы, чтобы Флора узнала все, чем снова иметь дело с этим засранцем в моем пространстве.
Он поглощает его, высасывая кислород из самых моих легких.
Кроме того, если эти ублюдки знают, Флора тоже заслуживает того, чтобы знать. Надеюсь, она отреагирует не так.
Скрестив руки на груди, я делаю шаг в сторону. — Чего ты хочешь, Кассиан?
Моя попытка увеличить расстояние между нами пресекается тем, что он поворачивается ко мне лицом. Я инстинктивно делаю шаг назад, чтобы мгновение спустя почувствовать стену прямо за спиной.
Он наступает на меня, его взгляд дикий. Как же отвратительно, что он выглядит так горячо. По-настоящему раздражает, но если он думает, что я дрогну под натиском его ярости, то ошибся адресом.
— Ты не запугаешь меня своим пристальным взглядом, каким бы он, по-твоему, у тебя ни был, — замечаю я, и он делает шаг ближе.
Ублюдок.
— Я, блядь, слышу, как учащенно бьется твое сердце, и его стук говорит мне об обратном, — ворчит он, сжимая руки в кулаки по бокам, когда я качаю головой.
— Нет, ты просто слышишь, как оно стучит. Но не от страха. А от адреналина. Есть разница.
Он снова приближается на дюйм, только на этот раз мы оказываемся грудь к груди. Мой желудок сжимается, глаза сужаются, но, прежде чем я успеваю высказать ему часть своего мнения, он наклоняет свое лицо к моему.
—
— Ты это уже говорил, — парирую я, пытаясь не закатить на него глаза.
— И тебе не жаль?
— Нет.
Его глаза сужаются, но я честна с ним. Чего еще он хочет?
— Хорошо, тогда понятно, на чем мы сошлись, — ворчит он, и от него волнами исходит раздражение.
— Сошлись кто? — Я не могу ясно мыслить, когда он так чертовски близко ко мне.
— Мы. — Две буквы, одно слово и миллион подтекстов.
— Какие мы?
— Не прикидывайся дурой.
Назвать меня дурой — все равно что привести в действие детонатор.
— О, я не прикидываюсь. Мы трахались, и ты не возражал, когда меня вынудили к дуэли. Я ни в чем этом не виновата. Ну, может быть, в победе, но это просто то, кто я есть. Я не подчинюсь, не признаю поражение и не умру от чьих-то рук, когда мое время еще не пришло. — Я подчеркиваю каждый пункт, тыча пальцем ему в грудь.
Его глаза блуждают по моим, словно он ищет что-то, известное только ему, пока не находит вопрос, который хочет задать.
— И ни одна часть тебя не думала, что я должен знать правду?
Я не могу решить, он бредит или просто настолько эгоцентричен.
— Когда один из твоих сородичей, к тому же твой отец, выгнал меня из дома и оставил шрамы на всю жизнь? Нет, я не думала, что должна была сказать тебе правду. Ни секунды.
Моя грудь вздымается с каждым словом, правда падает между нами, и наши короткие и тяжелые вздохи смешиваются.
Он смотрит, смотрит и смотрит.
Кассиан Кеннер потерял дар речи? Не может быть.
Словно почувствовав мое недоумение, он заговоривает.
— Действия моего отца не характеризуют меня.
Я откидываюсь назад, ударяясь головой о стену, и хмуро смотрю на него. — Я и не предполагала, что это так.
Его взгляд сужается, когда напряжение вокруг нас растет. Он поднимает руки, упираясь в стену по обе стороны от моей головы. Он наклоняется ближе, так близко, что наши носы соприкасаются. — Рейден сказал, что ты будешь винить меня.
Я усмехаюсь. — Рейден знает меня недостаточно хорошо, чтобы делать такие выводы.
Он проводит языком по нижней губе, и мой пульс учащается. Я чувствую, как он вибрирует во мне.
— Ты принцесса.
— Я фейри. — Вот что здесь важно. Мой исток важнее моего статуса — так было всегда и всегда будет. Если мой отец и вбивал в меня что-то больше всего, так это это.
— Принцесса фейри.
— А ты — принц волков.
Моя грудь поднимается и опускается с каждым вздохом между нами. Его зрачки расширяются, когда он заглядывает глубоко в мои глаза. Я замечаю, как в его омутах назревает буря, но, прежде чем я успеваю попытаться расшифровать что это значит, наши губы соприкасаются.