Царство крови
Шрифт:
Мое платье тяжелое, оно давит на меня, и я вижу, что Нора тоже испытывает неудобства, но ее маленькие пальчики переплелись с моими, пока наш отец тащит нас по темным коридорам. Я знаю каждый дюйм нашего дома. Я могла бы пройти по нему с закрытыми глазами и выйти целой и невредимой, вот почему мой животик скручивает от беспокойства, когда мы сворачиваем в правый коридор.
— Папа, — выдыхаю я, и паника в моей голосе очевидна даже для моих собственных ушей.
Он оглядывается через плечо с грустной улыбкой на лице. — Все будет хорошо,
Что-то в моем зрении становится размытым, глаза напрягаются, а замок тем временем погружается в темноту. Я знаю, сколько шагов нужно сделать в правильном направлении, проблема в том, что я действительно не хочу здесь находиться.
Мой отец останавливается у скрытого дверного проема, ведущего в потайной ход. Это мой самый нелюбимый путь. Я воспользовалась им всего один раз, повергнув своих родителей в панику, и я поклялась никогда не делать этого снова, не ходить на ту сторону. Там страшно.
— Папочка, — снова бормочу я, моя нижняя губа дрожит от беспокойства, когда я смотрю на него.
Его свободная рука лежит на точке доступа, в то время как другой он крепко сжимает мои пальцы. — Адди, я обещаю тебе, что все будет хорошо, но мы больше не в безопасности здесь, а обеспечение безопасности тебя и Норы — мой приоритет номер один. Всегда.
Я пристально смотрю в глубину его глаз, в синих омутах застывают невысказанные слова, и, несмотря на страх, который продолжает обволакивать меня, как вторая кожа, я киваю. Его корона блестит в темноте, одежда грязная и в красных пятнах. Я не понимаю, что происходит, но я доверяю ему всем сердцем.
Позади нас раздаются крики, эхом разносящиеся по коридорам, и Нора в панике вскрикивает.
— Мама!
Я чувствую, как рука моего отца соскальзывает, когда он отпускает меня, чтобы утешить Нору. — Она скоро придет, любовь моя. Скоро.
Нахмурившись, я наклоняю к нему голову. Он сказал это так же, как всегда говорит неправду. Он учил меня распознавать ложь. Это была одна из них. Я открываю рот, готовая указать на это, но тут из-за угла доносится зловещее рычание.
— Быстрее, девочки, быстрее! — приказывает он, открывая задвижку и подталкивая нас к проходу.
Здесь царит кромешная тьма. Неровный пол затрудняет каждый шаг, в то время как паутина цепляется к рукам. У меня сводит живот, когда я сдерживаю рыдания. Лунный свет пробивается сквозь отверстие на другом конце прохода, и как бы сильно я ни боялась этого, я так же сильно боюсь рычания существа.
Крепко держа Нору за руку, я иду впереди, прокладывая путь, пока отец замыкает шествие, следя за тем, чтобы никто не шел за нами. Ступив ногой на открытый выступ, у меня перехватывает дыхание, и паника снова сжимает грудь.
Бурлящая вода плещется о скалы внизу, маня нас сделать прыжок и ощутить падение. Нора тянет мою руку, впиваясь свободной рукой в мое запястье, чтобы освободиться, но если она думает, что моя хватка слишком болезненна, она не представляет, что может случиться, если она
Стоя на краю, я делаю глубокий вдох, прижимаясь спиной к стене позади нас. Нора следует моему примеру, но ее борьба со мной не прекращается.
— Папа, — зову я, мои слова намного тише, чем хотелось бы, но ему удается услышать меня сквозь вой ветра. Он не отвечает, а просто подает мне знак, чтобы я поднималась по крутому склону справа.
Я осторожно, делаю шаг за шагом. Хотя, на взгляд папы, я, вероятно, двигаюсь слишком медленно, он не торопит меня. Надежда расцветает в моей груди, когда я вижу гряду луга на вершине склона, — безопасность уже совсем близко.
— Отпусти руку Норы, Адди. Потом я подниму ее к тебе, хорошо?
Я смотрю на своего отца, прежде чем опускаю взгляд туда, где рука Норы лежит в моей. Интуиция подсказывает мне не отпускать ее, держать рядом с собой и защищать любой ценой, но, несмотря на мою заботу, так мы ни за что не доберемся до поляны.
Нора шмыгает носом, ее глаза опухшие, уставшие и полные слез. Мой нос начинает щипать, и я понимаю, что тоже сейчас заплачу, но не могу. Пока нет. Я должна держать себя в руках ради нее. Поднося ее маленькую ручку к своим губам, я оставляю легкий поцелуй на костяшках ее пальцев, и уголок ее рта приподнимается. Она делает то же самое, как мы всегда делаем. Я глубоко вздыхаю и отпускаю ее руку.
Не желая терять ни секунды, я поворачиваюсь к уступу и вцепляюсь пальцами в его край, используя торчащие корни деревьев, чтобы подтянуть себя вверх как можно быстрее. В ту секунду, когда я оказываюсь на краю поляны, облегчение наполняет мое тело, я поворачиваюсь и протягиваю руки, готовая помочь Норе.
Папа делает большую часть работы, высоко поднимая ее, но я все равно обхватываю ее за талию своими маленькими ручками и крепко прижимаю к себе. Так крепко, что мы падаем назад бесформенной кучей, хихикающей кучей озорства, на мгновение забыв о наших обстоятельствах.
Ее большие голубые глаза сияют в лунном свете. Она моя сестра, мой лучший друг, все для меня. Если мы просто будем лежать вот так, тогда вся тьма исчезнет.
Словно услышав мои мысли, папа появляется мгновением позже, нависая над нами, положив руки на колени и оглядывая открытое пространство. Проклятие срывается с его губ, и даже посреди ночи, когда нас освещает только луна, я наблюдаю, как краска отходит от его лица. Его глаза встречаются с моими, когда он протягивает руки, чтобы обхватить наши лица.
— Бегите, прячьтесь, я найду вас, — шепчет он, и одинокая слеза скатывается по его лицу. — Я люблю вас, — добавляет он. Прежде чем мы успеваем что-либо ответить, он уходит.
Нахмурившись, я перекатываюсь по траве, чтобы встать на колени и хорошенько рассмотреть, что он делает, но, когда мои глаза ловят блеск отцовской короны, мной овладевает ужас.
Здесь волки, много волков, и волчиц. Любого цвета, любого размера, и все они рычат, скалясь на моего отца. Моего отца, который мчится к ним.