Царство Золотых Драконов
Шрифт:
– Все йети недоедают, за исключением Грр-импр, у которой наблюдаются лишь старческие симптомы. Ей, по моим подсчётам, лет сто, - пришёл к выводу лама.
– Что же именно изменилось в долине, из-за чего им стало не хватать пищи? – спросил ученик.
– Пищи, может, и не хватает, но больны они скорее потому, что всё съеденное внутри практически не задерживается. Малыши зависят от материнского молока, в котором, однако ж, нет ничего питательного; оно как вода, отчего дети и умирают через несколько недель или месяцев. У взрослых жизненных сил всё же больше, ведь те употребляют в пищу как мясо, так и растения, и, тем не менее, что-то отбирает силы и у них.
– Вот поэтому они так заметно
– Возможно.
Дил Баадур закатил глаза: порой туманные определения наставника выводили его из себя.
– Это и есть проблема последних двух поколений, потому что Грр-импр помнит, когда остальные йети были практически с неё ростом. Вероятно, именно таким способом они все и исчезнут буквально в ближайшие несколько лет, - сказал молодой человек.
– Возможно, - возразил уже раз в сотый лама, кто в данную минуту думал совершенно о другом, и добавил, что Грр-импр также помнила тот момент, когда все перебрались в эту долину. Подобное означало лишь наличие в оставленном месте чего-то слишком вредного, оказывающего крайне губительное действие на всех йети.
– Должно быть так…! Вы сможете спасти их, учитель?
– Посмотрим…
Монах закрыл глаза и несколько минут молился, испрашивая вдохновения, чтобы разрешить поставленную задачу, а также смирения, помогающего осознать, что результат практически от него не зависит. Он бы сделал всё, что мог, и наилучшим образом, однако контролировать жизнь или смерть было не под силу и ему.
Окончив свою непродолжительную медитацию, Тенсинг вымыл руки и тотчас направился в один из загонов, где выбрал жеребца-самку и подоил её. Он наполнил миску тёплым, ещё пенящимся, молоком и отнёс ту к собравшимся группой детям. Затем смочил в молоке кусок тряпки, который сунул в рот одного из них. Поначалу ребёнок никак не отреагировал, но всего лишь спустя несколько секунд запах молока привёл малыша в чувство - тот приоткрыл губы и, хотя и слабо, начал сосать тряпку. Жестами лама указал матерям последовать его же примеру.
Процесс обучения йети доить самок-жеребцов и кормить детей их молоком буквально по капле оказался небыстрым и крайне утомительным. У йети практически отсутствовала способность к рассуждению, чему-то новому они учились исключительно путём повторения. Наставник со своим учеником провели за этим занятием целый день, однако ж, увидели результаты своего труда сразу же по наступлении ночи, когда впервые раздался плач всего лишь троих детей. На следующий день, прося молока, плакали уже пятеро, которые вскоре открыли глаза и смогли пошевелиться.
Дил Баадур был настолько собой довольным, словно решение текущей задачи пришло в голову именно ему, однако Тенсинг успокаиваться и не собирался. Всё же ему требовалось найти какое-то объяснение. Он скрупулёзно изучал всё, что йети засовывали себе в рот, так и не знакомясь с причиной заболевания вплоть до того пока он сам вместе со своим последователем не начали испытывать боли в животе, и обоих не стало рвать желчью. Они съели лишь тцампу, их уже ставшую привычной еду на основе ячменной муки, масла и горячей воды. Оба так и не попробовали мясо жеребца, которое предлагали им йети, поскольку сами были настоящими вегетарианцами.
– Что же такое, отличающееся от всего прочего, мы с тобой съели, Дил Баадур? – спросил наставник, тем временем готовя для обоих улучшающий пищеварение чай.
– Да ничего такого, учитель, - возразил молодой человек, бледный как сама смерть.
– Что-то же должно быть, - настаивал Тенсинг.
– Ну, мы только поели немного тцампы и больше ничего…, - скромно прошептал молодой человек.
Тенсинг передал ему плошку с чаем, и Дил Баадур, пополам сгибаясь
– Вода, учитель! Вот в чём дело, это кипяток!
Обычно им приходилось кипятить воду или снег, чтобы приготовить себе тцампу или же чай, хотя в долине в этих целях использовали кипящую воду прямо из одного из термальных источников, что возникали из-под земли.
– Вот именно это и отравляет жизнь йети, учитель, - настаивал его последователь.
Они уже видели, как цвета лаванды вода из термального источника используется для приготовления грибного супа, трав и тёмно-фиолетовых цветов, составляющих основу их рациона. С годами Грр-импр потеряла всякий аппетит и каждые два-три дня питалась лишь сырым мясом да закидывала в рот пригоршни снега, чтобы утолить жажду. Ту же самую воду из термальных источников, которая, должно быть, содержала токсичные материалы, они использовали и для чая. Однако ж в ближайшие часы пришлось полностью от неё отказаться, вместе с чем прекратился мучивший всех буквально недавно дискомфорт. Чтобы лишний раз убедиться в только что, казалось бы, найденном решении проблемы, на следующий день Дил Баадур приготовил чай на основе уже вызывавшей подозрения воды и выпил его. Хотя вскоре молодого человека и жутко вырвало, однако ж, тот был счастлив, найдя верным доказательство своей же теории.
Лама с учеником с величайшим терпением сообщили Грр-импр о том, что горячая вода лавандового цвета отныне категорически запрещена наряду с тёмно-фиолетовыми, растущими по берегам ручья, цветами. Воды термальных источников пригодны лишь для мытья, но отнюдь не для питья и приготовления пищи, сказал он. Оба так и не удостоились объяснить ей, что в воде содержатся вредные минералы, потому что старая йети ничего бы не поняла, а остальным йети вполне было достаточно просто следовать её указаниям. Так Грр-импр существенно облегчила их задачу. Она собрала своих подчинённых и объявила тем о новом законе: отныне, кто выпьет эту воду, того спустят в дымящиеся трещины вулкана, всем ясно? Поняли все.
Племя помогло Тенсингу и Дилу Баадуру собрать необходимые им лекарственные растения. Целую неделю, что пришлось провести в Долине Йети, гости всё больше убеждались, что дети восстанавливали своё здоровье день ото дня, а взрослые крепли и крепли, о чём говорило исчезновение с их языков тёмно-фиолетового цвета.
Грр-импр проводила их лично, когда пришло время покинуть это место. Она видела, как люди продвигались к каньону, откуда, собственно, и пришли, и немного не решаясь, боясь выдать тайну йети даже этим богам, кем являлись для неё гости, всё же указала, что будет куда лучше следовать в противоположном направлении. Лама со своим последователем более часа шли следом за ней по какой-то узкой тропке, вьющейся среди столбов пара и прудов с кипящей водой, пока примитивная деревня йети не осталась далеко позади.
Колдунья вела их до самого конца плоскогорья, где указала им на отверстие в горе и сообщила, что именно оттуда и выходят время от времени йети на поиски пропитания. Тенсингу удалось понять то, что она им и говорила: перед ними был естественный туннель, с помощью которого предоставлялась возможность сократить путь. На самом деле загадочная долина оказалась гораздо ближе к цивилизации, чем кто-либо мог об этом предполагать. Находящийся у Тенсинга пергамент указывал на единственный, уже знакомый многим ламам, маршрут, бывший гораздо длиннее и полный опасностей, наряду с которым существовала и эта тайная тропа. Оценив своё нынешнее местоположение, Тенсинг понял, что туннель ведёт вниз прямо в глубь горы и длится вплоть до разрушенного монастыря Шентан Джонг. Так, их путь сокращался на две трети.