Царство Золотых Драконов
Шрифт:
Рядом с компьютером стояла большая кружка холодного чая с водкой, и изобретением этой крайне жгучей смеси женщина очень гордилась. С другой стороны покоилась её потухшая трубка настоящего моряка. Женщина смирилась с необходимостью меньше курить, поскольку кашель так и не оставлял её в покое, и всё же, скорее для видимости, держала трубку заправленной как положено: запах чёрного табака всегда бодрил её душу. «В шестьдесят пять лет уже не так много нехороших вещей, которые такая ведьма, как я, может себе позволить», - рассуждала сама с собой женщина. Она никак не собиралась отказываться ни от одного из своих пороков, однако ж, чётко осознавала, что если не перестанет курить, её лёгкие просто разорвутся.
Полгода Кейт посвятила себя тому, чтобы поставить на ноги Алмазный фонд, созданный знаменитым антропологом Людовиком
Для Кейт Колд дело и вовсе осложнилось, потому что журнал Интернэшнл Джеографик поручил ей написать репортаж о Царстве Золотых Драконов. Ей было никак не на руку откладывать путешествие, потому что задание могли бы запросто передать другому репортёру, но перед тем, как ехать, нужно было окончательно вылечить кашель. Эта небольшая страна была удивительным образом расположена среди острых гималайских вершин, где преобладал крайне нестабильный климат; буквально за считанные часы температура могла измениться градусов на тридцать. Конечно же, мысль проконсультироваться с врачом так и не пришла ей в голову. Женщина не делала подобного никогда в жизни, и начинать сейчас не было никакого повода; будучи наихудшего мнения о профессионалах, та полагала, что последних интересует лишь собственный заработок в час. Сама она зарабатывала делом словесным. Ей казалось очевидным, что ни один врач не станет убеждать пациента в его же здоровье, отчего женщина предпочитала прибегать к домашним средствам. Она твёрдо верила в кору привезённого с реки Амазонка, дерева, которая бы привела её лёгкие в полный порядок. Столетний шаман по имени Валимай заверил её, что кора хороша в лечении болезней носа и полости рта. Кейт измельчила её в блендере, а затем растворила в перемешанном с водкой чае, чтобы притупить горький вкус, и с большой решимостью принимала данное средство в течение дня. Лекарство всё ещё не давало результата, о чём она сообщала в этот же самый момент профессору Людовику Леблану, прибегнув к электронной почте.
Ничто не делала столь счастливыми Колд и Леблана, как их взаимная ненависть, и оба не могли упустить случая продемонстрировать её друг другу. Предлогов к подобному поведению было предостаточно, потому что обоих крепко связывал между собой тот самый Алмазный фонд, президентом которого и был этот человек, тогда как она всего лишь занималась денежными вопросами организации. Общая работа на пользу фонда обязывала обоих общаться между собой практически ежедневно, что они делали, как правило, посредством электронной почты, и таким способом избегали необходимости слушать по телефону голоса друг друга. А уж видеться старались как можно меньше и лишь в исключительных случаях.
Алмазный фонд создавался с целью защитить жившие на берегах реки Амазонка племена в целом и людей тумана в частности, как того ещё ранее требовал Александр. Профессор Людовик Леблан работал над огромным академическим трудом, посвящённом племени, а также его собственной роли во всей этой затее. Хотя, скажем, ничего не тая, что от геноцида индейцы совершенно чудесным образом спаслись лишь благодаря Александру Колд и его бразильской подруге Наде Сантос, а никак не усилиями Леблана. Вспоминая проведённые в сельве недели, Кейт просто не могла не улыбнуться. Когда они только-только отправлялись в путешествие на реку Амазонка, её внук был нежным и избалованным мальчиком, однако ж, по возвращении оттуда спустя некоторое время, тот превратился в настоящего мужчину. Александр – или ягуар, как, это мальчику пришло в голову, отныне его должны были звать, - выказывал себя истинным храбрецом, что не признать
Поначалу профессор стремился к тому, чтобы организация называлась Фонд Людовика Леблана, потому как сам был уверен, что одно его имя уже бы привлекло прессу и возможных благотворителей, но подобную фразу Кейт так и не дала ему закончить.
– Тебе придётся перешагнуть через мой труп, прежде чем ты положишь внесённые моим внуком деньги на своё имя, Леблан, - прервала она мужчину.
Антропологу ничего не оставалось, как только смириться, потому что в её распоряжении находились те три мифологических яйца с реки Амазонка. Как и ювелир Розенблат, Людовик Леблан не поверил ни единому слову в этой истории о каких-то необычайных камнях. Бриллианты да в орлином гнезде? Как бы не так! И подозревал, что у экскурсовода Сезара Сантоса, отца Нади, есть доступ к какой-то, расположенной в самом сердце джунглей, загадочной шахте, и именно оттуда девочка и получила эти камни. Он лелеял чудную фантазию когда-нибудь вернуться на реку Амазонка и убедить гида поделиться найденным богатством и с ним. Эта была поистине несусветная мечта, потому что к нему неумолимо подкрадывалась старость, уже болели суставы, и не было энергии и сил, нужных для путешествий в не располагающие кондиционером места. Да и потом, основное время, конечно же, отнимало написание шедевра.
Ему казалось невозможным сосредоточиться на своём важном задании, получая профессорский оклад. Его офис представлял собой вредящее здоровью углубление, расположенное на четвёртом этаже ветхого здания, лишённого лифта, - сущий позор. Если бы только Кейт Колд щедрее относилась к бюджету… «Ну что же за неприятная женщина!», - подумал антрополог. С ней совершенно невозможно иметь дело. В работе президента Алмазного фонда должен чувствоваться стиль. Ему были нужны секретарша и приличный офис; и только жадность Кейт не позволяла ему тратить больше положенного на то, что крайне необходимо племенам. Как раз в этот момент оба по электронной почте обсуждали покупку автомобиля, на необходимости которого настаивал только он. Передвигаться на метро расценивалось как потеря его драгоценного времени, которое было бы куда лучше посвятить индейцам и лесу, - объяснял мужчина. «Я же не прошу чего-то особенного, Колд, и потом, речь идёт даже не о лимузине с шофёром, а всего лишь о компактном кабриолете…»
Зазвонил телефон, но писательница его проигнорировала. Она никак не желала терять нить тех убедительных аргументов, с помощью которых планировала напереть на Леблана, однако ж, кто-то настойчиво продолжал звонить, пока тем самым не расстроил её окончательно. В бешенстве и чуть не расшибив, она сняла трубку, бормоча очередному смельчаку, что, мол, тот отрывает её от серьёзной интеллектуальной работы.
– Привет, бабушка, - весело поприветствовал голос её старшего внука, находившегося в этот момент в Калифорнии.
– Александр! – воскликнула она, услышав мальчика, однако, тут же взяла себя в руки, чтобы у внука не возникло даже малейшего подозрения о том, как на самом-то деле скучала женщина. – А не говорила ли я тебе уже раз сто, чтобы ты не называл меня бабушкой?
– Но мы также вроде и договаривались, что ты будешь звать меня Ягуаром, - невозмутимым тоном возразил мальчик.
– От ягуара у тебя нет ни усика, скорее ты облезлый несчастный кот.
– Ты же, напротив, мать моего отца, поэтому я законно могу называть тебя бабушкой.
– Ты получил мой подарок? – оборвала его женщина.
– Он просто замечательный, Кейт!
Таким он и был на самом деле. Александру только-только исполнилось шестнадцать лет, как он сразу же получил на почте огромную, пришедшую из Нью-Йорка, коробку с подарком от своей бабушки. Кейт Колд практически оторвала от сердца одну из своих личных вещей: кожу питона несколько метров в длину, того самого, кто ещё в Малайзии проглотил её фотоаппарат, что произошло несколько лет назад. Теперь трофей, будучи единственным украшением, висел в комнате Александра. Несколько месяцев назад мальчик, охваченный приступом тоски ввиду болезни матери, поломал практически всю мебель. После чего остался только наполовину распотрошённый матрас, на котором тот спал, да фонарик, помогающий читать по ночам.