Царство. 1951 – 1954
Шрифт:
Тысячи тысяч китайцев были обвинены в предательстве и шпионаже, многие казнены или отправлены на принудительные работы.
Излюбленным приемом Мао Цзэдуна было превращение действующих организаций в тюрьмы. Часто на производстве семьдесят процентов работающих оказывались подозреваемыми во вредительстве, соответственно тридцать оставшихся становились их тюремщиками. Такой подход был удобен, так как работа на предприятии не останавливалась, ведь трудящиеся, как правило, работали и жили в одном месте. Те, кто сторожил подозреваемых, ожесточались и, чтобы не попасть в их круг, беспрестанно доносили на своих бывших коллег. Часть подозреваемых признавали врагами и расстреливали, кого-то Председатель миловал. Он мог быть и добрым, и справедливым,
«Чем хуже, тем лучше!» — любил повторять Мао.
Независимое мышление отмирало. Годы постоянного давления и террора превратили молодых жизнерадостных людей, страстных поборников справедливости, в роботов, все вокруг покрыла жуткая одинаковость, один Мао Цзэдун мог шутить и улыбаться, один он сиял, как звезда!
Мао жил по-княжески, желая построить рядом три дворца с наложницами, ведь без обладания женщинами он не мог обходиться. Китайцы издавна считали, что правитель должен иметь множество наложниц, половой акт владыки должен происходить никак не менее чем с десятью женщинами одновременно. Считалось, что молодые женщины придают повелителю силы, продлевают жизнь, омолаживают. Прохаживаясь по благоухающему пионами двору, Председатель рассматривал хорошеньких девиц, которые голышом разгуливали среди цветов, указывал, кто будет плавать с ним в бассейне, а кто убаюкает ночью.
Председатель не выносил мыться, перед сном его обтирали смоченным благовониями махровым полотенцем, втирая в тело ароматные масла, и массировали. Он много плавал, мог часами находиться в воде.
Мао Цзэдун целенаправленно уничтожал соперников, болью и страхом перекраивая сознание людей. Казни стали привычным и общедоступным явлением, они показательно устраивались на площадях городов, как при инквизиции, однако масса смертельных приговоров милостиво заменялась сроками длительного заключения, с тем, чтобы заключенный мог трудиться на благо Отечества. Зеков в Китае были миллионы. Когда понадобилось вновь воевать, Мао обратился к истерзанным собратьям: «Все пережитые вами мученья — неотъемлемая часть служения народу!» При выступлениях он снимал головной убор и кланялся аудитории. На него показывали пальцами и шептали: «Живой Бог!»
«Мы сражались с врагом в темноте, поэтому ранили своих! — каялся Мао. — Так отец наказывает своих сыновей. Пожалуйста, не держите зла! Пожалуйста, встаньте, отряхните пыль с одежд, идите воевать! Вы герои!»
В такие минуты люди плакали, это были слезы покорности и облегчения.
Полководец никогда не считал человеческие жизни, люди для него были инструментом победы, в Поднебесной не было недостатка в населении. Председатель часто выигрывал сражения за счет численности, но по-серьезному ввязаться в бой, развернуть масштабные боевые действия не торопился, не хотел тратить понапрасну военные силы.
Мао Цзэдун скрупулезно изображал послушного ученика великого Сталина. Повсюду в его покоях лежали томики сочинений Иосифа Виссарионовича, тут и там висели, стояли и лежали фотографии вождя. Советский посол и прикомандированные к Мао доверенные лица Кремля доносили в центр о бесконечной преданности, о его безграничной любви к отцу всех народов. Да и сам Мао свято верил в эту необратимую, искреннюю любовь.
«Единственное место в мире, куда бы я хотел поехать, это Москва! — закатив глаза, с придыханием повторял Председатель, — и то, хочу ехать в Москву лишь затем, чтобы увидеть великого Сталина!»
Мао позировал с книгой Сталина в руке перед фотокамерами, долго всматривался куда-то вдаль, а потом с тоской указывал: «Там — Москва!»
Мао не прогадал, он регулярно получал от Сталина деньги, оружие, технику, советников, но не торопился отдать армии приказ взять в руки винтовки, и, как настаивал отец Иосиф, громить японцев, связанных с гитлеровской Германией узами братской дружбы. Хитрый китаец тянул, не хотел рисковать. Председатель мечтал стравить всех вокруг,
«Используй руку врага, чтобы ударить другого врага!» — учил он. На заре своего могущества, воюя с генералиссимусом Чан Кайши и японцами, Председатель Мао не забывал о соперниках. Всех, кто так или иначе мог претендовать на первенство, не разделял его взглядов, он целенаправленно посылал на смерть, подчеркивая красным карандашом свои суровые приказания: «Стоять до последней капли крови!» И здесь угадывались уроки вождя всех времен и народов, все тот же Сталин обучил таким нехитрым, действенным приемам. Отдав жесткие приказы, Мао Цзэдун заглядывал за кимоно очередной красавицы и с целью снятия напряжения уединялся с ней в спальне-кабинете.
В Китае, как и в России, коммунистическое движение называлось красным. Перед Отечественной войной 1941–1945 годов японцы оккупировали большую часть китайского государства. Из-за огромного пространства и неисчислимого населения, оборонять захваченные территории японцам было сложно, тут и там вспыхивали восстания, власть в отдельных местах переходила от одних к другим. Получалось, что красные часто сидели внутри врага, контролируя ту или иную область, время от времени их разгоняли, но они упорно возвращались на исходные позиции. Вреда от них японцам было немного, основные военные действия красных были направлены против официального Китая, которым управлял законный глава Китайского государства, генералиссимус Чан Кайши. Японцы не трогали провинции, где концентрировались военные группировки Мао Цзэдуна. Сталину любой ценой надо было поддерживать боевой дух Китая, направленный против милитаристской Японии, стягивающей войска к южным границам Монголии, угрожая советской Средней Азии и Дальнему Востоку.
Чтобы содержать многочисленную армию и роскошно жить, Мао Цзэдуну постоянно требовались деньги, и Сталин исправно присылал их. Деньги Председатель использовал и для того, чтобы подкупать нужных людей, работавших у врага, и чтобы рассылать по миру собственных пропагандистов, старавшихся преподнести полководца с позитивной стороны. Мао неутомимо шел лишь к одной цели — получить власть. Иногда он сильно раздражал Сталина. Чтобы смягчить вождя, пришлось совершить несколько не очень крупных военных операций, но раструбить о них так, что они оказались на слуху. На красного китайца работала серьезная группа иностранных журналистов, тех, кто размещал в зарубежной прессе хвалебные тексты, создавая положительный образ молодого китайского лидера. Огромной популярностью за рубежом пользовалась книга Эдварда Сноу «Красная звезда над Китаем», она кардинально изменила образ Мао Цзэдуна на Западе. Мао и японцам сумел заморочить голову собственной значимостью, неустрашимой, хорошо вооруженной армией. Имея деньги Москвы, Мао Цзэдун неутомимо славил себя.
Когда в 1941 году разразилась война с Германией и Сталин не смог оказывать финансовую помощь в прежних объемах, китаец засеял поля опиумом. Опиум приносил несметные барыши, Председатель купался в золоте. Для отвода глаз по краям опиумных полей высаживали обычные сельскохозяйственные культуры. Китай сделался главным поставщиком наркотика. Деньги в руки неустрашимого полководца потекли рекой.
«Выжил, черт!» — удивлялся Сталин и еще больше уверился в своем выборе.
Мао было безразлично, при ком быть главным в Китае: при русских, при американцах или при китайских националистах. Когда приказывали русские, Мао делался у Чан Кайши «верным союзником», правда, только на словах. С каким восторгом, приезжая во дворец официального правителя Китая, он фанатично выкрикивал: «Да здравствует генералиссимус Чан Кайши!» — и клялся в безграничной преданности Гоминьдану, обещая встать с ним плечо к плечу, развернуть Красную армию против ненавистных японцев. Но это был хорошо разыгранный спектакль, на деле Мао Цзэдун был готов на любое зло, чтобы стать первым.