Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»

Макфол Майкл

Эта политика «жесткого реализма» в отношении России оказалась недолговечной. Как и его отец в 1989 году, Джордж Буш-младший приказал провести глубокий анализ российской политики администрации, но еще до того, как были получены результаты этого анализа, Буш стал проводить новую линию, которая расходилась с первоначальными сигналами, подававшимися его администрацией. Вместо конфронтации и пренебрежения Буш пошел по пути развития личного контакта с президентом России Владимиром Путиным. Такой подход свидетельствовал не о разрыве с предыдущим периодом Клинтона-Ельцина, а скорее о продолжении той модели отношений, которая сложилась в период предшествующих администраций Буша и Клинтона.

По мере того как приближалась дата встречи с Путиным в Словении, Буш впервые стал лично втягиваться в российскую политику [186] . Той весной Буш принял принципиальное решение, что на первой встрече с Путиным он не будет предъявлять ему длинного перечня американских претензий. Вместо этого он попытается установить взаимопонимание с российским лидером в качестве первого шага на пути к партнерству. Это был деловой подход к внешней политике.

Принимая

это решение относительно тактики проведения встречи в Словении, Буш преследовал стратегию, напоминавшую ту, которой придерживался Клинтон, но с другими целями. Клинтон принял Ельцина, потому что считал его лучшим гарантом российских реформ. Помогая своему российскому другу, Клинтон убедил себя, что он тем самым помогал процессу российских внутренних преобразований, отвечавших, как уже говорилось и как он видел, интересам национальной безопасности США. Стремление Буша к сближению с Путиным не было связано с внутренними преобразованиями в России. У него были иные цели. Новый президент США хотел избежать долгих дискуссий о российской внешней политике и вместо этого сосредоточиться на вопросах безопасности, которые интересовали его в наибольшей степени. В особенности Буш хотел установить с Путиным такой контакт, который убедил бы Россию согласиться с выходом Америки из Договора по ПРО и тем самым дать Бушу возможность выполнить свое предвыборное обещание: создать систему противоракетной обороны от возможного нападения со стороны Северной Кореи, Ирака и, может быть, даже Китая. В начале президентства Буша критики его администрации в Европе, а также демократы в Конгрессе предостерегали, что выход США из Договора по ПРО вызовет катастрофический разрыв американо-российских отношений. Сенатор-демократ от штата Мичиган Карл Левин, ставший в июне 2001 года, когда демократы захватили контроль в Сенате, председателем Комитета по делам вооруженных сил, даже пригрозил «попытаться каким-то образом ограничить выделение средств на развитие систем, которые приведут к отказу от Договора по ПРО» ^{1053} . Но Буш и его внешнеполитическая команда намеревались отказаться от договора так, чтобы не пустить под откос американо-российские отношения.

186

Среди прочих подготовительных мероприятий был и 2,5-часовой семинар с пятью независимыми экспертами по Европе и России, в котором принимал участие Майкл Макфол. Thomas E. and Gutman R. See George. See George Learn Foreign policy // Newsweek. — June 18, 2001. — P. 20.

Сторонники «баланса сил» в администрации, занимавшиеся Китаем, тоже советовали Бушу установить отношения сотрудничества с Путиным. Весной 2001 года КНР для многих в администрации выглядела как фактор серьезной угрозы интересам национальной безопасности США в будущем, а Россия могла стать потенциальным партнером в сдерживании Китая. Команда Буша представляла Китай как «стратегического соперника», предпринимающего попытки изменить «баланс сил» в Азии в свою пользу, что нельзя было оставлять без внимания ^{1054} . [187] Проведение такой стратегии уравновешивания мощи Китая требовало сокращения внимания к внутренним проблемам России и более серьезного подхода к проблемам безопасности двух стран. Это была та же самая стратегия, которую Никсон проводил в этом треугольнике в 70-х годах, только теперь Россия и Китай поменялись местами. После завершения избирательной кампании Буш возвратился к реалистическим взглядам своих ближайших политических советников, которые в значительной степени разделял и его отец. Но Буш-младший был более радикален. Выступая 1 мая 2001 г. в Национальном университете обороны, он заявил, что Договор по ПРО не является «краеугольным камнем стабильности», как его называли раньше, скорее он был символом отношений, построенных на взаимном недоверии и взаимной уязвимости ^{1055} . Буш мог угрожать выходом из Договора по ПРО — это являлось одной из главных целей его внешней политики до 11 сентября 2001 г. — лишь потому, что Россия была слишком слаба, чтобы противопоставить этому что-либо.

187

Сбитый в Китае в апреле 2001 года американский разведывательный самолет создал первый серьезный внешнеполитический кризис администрации Буша. В конечном счете он был разрешен, но он придал смелости тем деятелям администрации Буша, которые хотели представить Китай главным стратегическим соперником Соединенных Штатов. Только 11 сентября 2001 г. отвлекло внимание администрации от Китая.

И все же ущерб американо-российским и американо-европейским отношениям был бы меньше, если бы удалось получить согласие России на выход из договора. Поэтому на первой встрече президентов в июне 2001 года в Словении Буш не скупился на комплименты Путину. Вместо деперсонализации отношений с Россией Буш с первой же встречи целенаправленно старался установить личный контакт с российским коллегой. Об этой встрече Буш говорил: «Я посмотрел в глаза этому человеку и понял, что это — откровенный и правдивый человек… Я почувствовал его душу». Бушу понравилось то, что он увидел и почувствовал^{1056}.

То, что Путин делал в России, не имело особого значения. По утверждениям сотрудников Белого дома, Буш и Путин в неофициальном порядке обсуждали Чечню, но публично эта проблема почти не упоминалась. Буш также публично не высказывался о свободе печати, которую Путин сильно ограничил в первый год своего пребывания у власти. Вместо публичного осуждения политики в отношении прессы администрация Буша решила действовать

в этом вопросе неофициально.

Во время пребывания в Москве, где главным вопросом повестки дня было прекращение действия Договора по ПРО, Буш встретился с представителями российской прессы. Встреча за «круглым столом» была не пресс-конференций, а откровенной дискуссией о будущем независимой прессы в России. По словам участников этой встречи, Райc выразила понимание проблемы и сочувствие присутствовавшим там представителям «оппозиции»^{1057}. Однако в результате этой и других встреч американских официальных лиц с представителями оппозиционной прессы никаких изменений в политике не произошло. В конце концов администрация Буша проявила инициативу, предложив обмен между американскими и российскими деятелями прессы с благородной целью поддержки политической независимости российских СМИ и обеспечения финансовой независимости органов печати. Но эта программа не воплотилась в какие-то конкретные проекты помощи.

11 сентября 2001 г.

После 11 сентября стратегические интересы США и России сблизились. Укрепился и личный контакт между Бушем и Путиным [188] . Проводившиеся в России опросы общественного мнения также показывали, что после 11 сентября российский народ стал с большей симпатией относиться к США и к американцам ^{1058} . Было похоже, что из пепла трагедии 11 сентября расцветала новая эра в американо-российских отношениях.

188

После 11 сентября Буш неоднократно называл Путина своим личным другом. Путин, однако, говоря о своем американском партнере, проявлял меньше эмоций.

Путин действовал быстро, подчиняясь своему инстинкту. После трагических событий он немедленно позвонил Бушу и выразил свою полную поддержку Соединенным Штатам и американскому народу. Путин выражал сочувствие как лидер страны, которая сама пострадала от террористических актов против гражданского населения в столице. За словами сочувствия последовала помощь. 24 сентября 2001 г. Путин объявил план из пяти пунктов в поддержку борьбы США против терроризма. Он обещал, что российское правительство будет обмениваться разведывательной информацией с американскими партнерами, откроет свое воздушное пространство для полетов с гуманитарной помощью, будет сотрудничать со своими союзниками в Центральной Азии в плане предоставления американцам аналогичного доступа в воздушное пространство этих стран и увеличит военную помощь антиталибским силам Северного альянса в Афганистане.

Решение Путина не препятствовать американскому военному присутствию на территории бывших советских республик Центральной Азии знаменовало историческую перемену в российской внешней политике. В период до 11 сентября президент Путин колебался между прозападной и антизападной политической линией. Путин провел через российский парламент Договор о полном запрещении ядерных испытаний и Договор ОСВ-2, выразил четкое желание России стать полноправным членом «восьмерки» и Всемирной торговой организации и, в более широком смысле, Европы. В своей внешнеполитической доктрине он подчеркивал, что Россия продолжит осуществление рыночных реформ и будет добиваться иностранных инвестиций. В то же время он продолжал развивать контакты с Северной Кореей, Кубой и Китаем, а также заключил крупную сделку по поставке вооружений Ирану [189] .

189

Некоторые характеризовали проводившуюся Путиным политику как проницательную и стратегическую, в то время как другие оценивали эту же политику с противоположных позиций. Первую точку зрения см.: Wallander С. Russian Foreign Policy: The Implications of Pragmatism for U.S. Policy, testimony before Subcommittee on Europe of the House Committee on International Relations, 107 Cong. 2 sess. — February 27. 2002. Относительно второй точки зрения см.: Legvold R. Russia's Unformed Foreign Policy // Foreign Affairs. — Vol. 80. — September-October 2001. — P. 62-75; Legvold. All the Way: Crafting a U.S. — Russian Alliance // National Interest. — No. 70 (Winter 2002-2003). — P. 21-31.

Эта двойственная политика Путина, направленная, с одной стороны, на интеграцию с Западом, а с другой — отражавшая стремление балансировать против Запада, соответствовала давним традициям симпатий-антипатий России. Однако после событий 11 сентября Путин, похоже, стал больше склоняться в сторону Запада и Соединенных Штатов. Его министр иностранных дел Игорь Иванов сравнил новую ситуацию с той, которая существовала во времена союза между СССР и США в период Второй мировой войны. Только сейчас, сказал Иванов, «мы [Россия и США] объединены общими демократическими ценностями, и теперь еще более очевидно, что борьба против мировой угрозы требует сотрудничества наших стран и всего мирового сообщества»^{1059}.

После 11 сентября Буш выдвинул новую внешнеполитическую доктрину. Определяющим моментом для творцов американской внешней политики, так же как и для американского общества в целом, стала «война с терроризмом», которая включала войну с Ираком. Буш заявил, что эта война разделила мир на две группы — на тех, кто поддерживал Соединенные Штаты, и тех, кто их не поддерживал. Буш неоднократно подчеркивал, что Россия поддерживает США в борьбе с терроризмом. По мнению Буша, по крайней мере до начала войны с Ираком в марте 2003 года Россия была партнером, другом и даже союзником США в глобальной войне с терроризмом^{1060}. Посол США в России Александр Вершбоу даже высказался в феврале 2002 года в том плане, что «Соединенные Штаты и Россия сегодня ближе — политически, экономически и в военном плане, чем когда-либо в нашей истории»^{1061}.