Цель. Процесс непрерывного совершенствования
Шрифт:
Ответ, я подозреваю, лежит в моем портфеле, который тянет мою руку. Он весь забит отчетами и распечатками, которые дал мне Лау.
У нас есть куча показателей, которые предполагается, показывают нам нашу производительность. Но что говорят нам эти цифры о том, какую часть оплаченного времени проработал рабочий. Они говорят нам только, соответствует ли реальная выработка в час нашим нормам или нет. Они говорят нам какая 'себестоимость' или 'колебания прямых затрат' или что-то в этом роде. Но как я могу решить, ведет ли какое-то действие нас к цели или нет? Или мы опять играем в бухгалтерские игры?
Я волочу свои ноги вниз по лестнице.
Может мне надо написать гневную записку об этих читателях газеты. Думаю, это всего лишь снимет мое напряжение, но не решит проблемы.
Через некоторое время я наконец направляю свои ноги в офис. Уже больше пяти часов и все люди, которые могли меня ждать, уже ушли. Фран, скорее всего одна из первых свалила отсюда. Но она должна была оставить мне все ее сообщения. Я могу просто посмотреть их около телефона. Половина сообщений от Билла. Я догадываюсь, что он заметил мое исчезновение.
С неохотой я снимаю трубку и набираю его номер. Бог миловал. Телефон звонит две минуты - никого. Я вздыхаю с облегчением и вешаю трубку.
Сидя в своем кресле и наблюдая за вечерним небом цвета червонного золота, я думаю о показателях и всех способах, которыми мы оцениваем производительность: выполнение графика и планируемые сроки, оборачиваемость запасов, общие продажи, общие издержки. Есть здесь простой способ понять зарабатываем ли мы деньги?
Легкий стук в дверь.
Я поворачиваюсь - это Лау. Я вспоминаю, что Лау заводской контролер. Это пузатенький старикашка, которому два года осталось до пенсии. В лучших традициях бухгалтеров он в двухфокусных роговых очках. И хотя он одет в дорогой костюм, выглядит он старомодно. Он пришел из корпорации сюда 22 года назад. Его волосы белые как снег. Я думаю, что он до сих пор жив потому, что мечтает доложить на съезде коммунистической партии Америки о нашем банкротстве. Большую часть времени он вежливый и обходительный, до тех пор, пока ты не попытаешься что-то от него добиться. Тогда он превращается в Годзиллу.
– Привет, - говорит он с порога.
Я махаю ему рукой, показывая, чтобы он вошел.
– Только хотел напомнить, что после обеда звонил Билл Пич, - говорит Лау.
– Разве вы были не у него на встрече?
– Что он хотел?
– спрашиваю я, проигнорировав его вопрос.
– Ему нужно некоторые уточнения некоторых цифр, - говорит он.
– Похоже, он рассердился, что тебя там не было.
– Ты дал ему, что он просил?
– Да, я почти все отослал ему, он должен был получить это еще утром. Практически все из этого я тебе дал.
– А что осталось?
– Несколько вещей, которые еще надо свести вместе. Я думаю, сделаю это завтра.
– Дай мне посмотреть перед тем, как отправишь это, хорошо? Чтобы я знал.
– Да, конечно.
– Послушай, ты сейчас не сильно занят?
– Да, что случилось?
– он спрашивает, вероятно, ожидая, что я расскажу ему, что произошло между мной и Биллом.
– Садись.
Лау отодвинул стул.
Я на секунду задумываюсь, пытаясь правильно сформулировать. Лау терпеливо ждет.
– Это все лишь простой фундаментальный вопрос, - сказал я.
– Я такие люблю, - улыбается Лау.
–
Он взорвался от смеха.
– Ты меня разыгрываешь или экзаменуешь?
– Нет, только ответь мне.
– Конечно же, делать деньги!
– Значит цель компании - делать деньги, правильно?
– повторил я ему.
– Да. Мы должны производить продукцию.
– Подожди, производить продукцию - всего лишь способ достигать цель.
Я излагаю ему основные моменты своего сегодняшнего рассуждения. Он слушает. Он чертовки умен. Мне не приходится разжевывать ему все подробно. И в конце он соглашается со мной.
– К чему ты ведешь?
– Как мы можем узнать зарабатываем ли мы деньги или нет?
– Ну, есть много способов.
Следующие несколько минут Лау пустился в объяснения об общих продажах и доле рынка, прибыльности и дивидендах выплачиваемых на акцию и так далее. В конце концов, я поднял руку.
– Избавь меня от этого, - говорю я.
– Представь, что ты собираешься переписать все учебники. Представь, что у тебя нет всех этих терминов и тебе нужно разработать их по мере необходимости. Какое минимально необходимое количество показателей, даст ответ на вопрос: делаем мы деньги или нет?
Лау приложил указательный палец вдоль щеки и покосился на свою обувь.
– А, ты хотел бы получить какой-то абсолютный показатель, - говорит он.
– Что-то что скажет тебе, сколько в долларах, иенах или другой валюте ты делаешь денег.
– Что-то похожее на чистую прибыль, правильно?
– спрашиваю я.
– Да, чистая прибыль, - говорит он.
– Но тебе нужно что-то большее, чем это. Абсолютный показатель не сможет дать тебе достаточно информации.
– Да? Если я знаю, сколько денег я сделал, зачем мне знать что-то еще? Понимаешь? Если я возьму и вычту из тех денег, которые я заработал, свои расходы, я получу чистую прибыль. Что мне еще надо знать? Я заработал 10 миллионов или 20, или сколько бы там ни было.
На некоторую долю секунды Лау взглянул мне в глаза как будто я полный идиот.
– Ладно, - говорит он, - Допустим, я скажу тебе, что ты заработал 10 миллионов… в абсолютной величине. Хотя, это выглядит как большой заработок, как ты экспромтом все обобщил. Но сколько ты вложил?
Он театрально замолчал.
– Ты понимаешь? Как много ты потратил, чтобы заработать эти 10 миллионов? Всего миллион? Тогда ты заработал в 10 раз больше, чем инвестировал. Десять к одному. Это умопомрачительные деньги. Или допустим, ты инвестировал биллион. Тогда ты заработал каких-то жалких 10 миллионов баксов. Хуже не бывает.
– Хорошо, хорошо, я только спросил, чтобы убедиться.
– Поэтому тебе нужны и относительные показатели, - продолжает Лау.
– Тебе нужно что-то типа возврата на инвестиции… ROI [9], какое-то сравнение заработанных денег с вложенными.
– Отлично, но с этими двумя показателями мы уж точно должны сказать, как хорошо работает компания, или нет?
Лау почти кивнул, но потом посмотрел вдаль.
– Ну…
Я тоже задумался над этим.
– Ты знаешь, - говорит он, - компания может показывать большую прибыль и ROI и при этом быть банкротом.