Целебный яд
Шрифт:
— Руби ванты! Руби ванты! — раздался голос помощника капитана.
Матросы бросились выполнять его приказание. Тросы были перерублены, сломанная мачта исчезла в кипящем море. Положение было ужасным. В темноте ничего не было видно. Сигнальные огни на фор-марсе еле мерцали.
Клипер не опрокидывался только благодаря тяжести киля. После того, как судно лишилось фок-мачты, его равновесие было нарушено, и это чрезвычайно затрудняло маневрирование. И в тот самый момент, когда для корабля и людей решался вопрос жизни или смерти, упали первые капли дождя. Вздох облегчения вырвался из груди Клааса и всех матросов. Они знали, что буря еще не миновала, но дождь был признаком того, что корабль выходил из области циклона.
Новый порыв ветра сорвал один из парусов: он повис, громко хлопая в воздухе, и его унесло в море. Но это уже не казалось страшным. Буря ослабевала…
Восход солнца весь экипаж встретил на палубе. Гладко и спокойно расстилалось море… Можно было подумать, что бури и не бывало.
Затем все разбрелись по каютам отдохнуть и набраться сил. Анита давно уже спала глубоким сном. Карл лежал в полудремоте. Клаас передал командование своему заместителю Нилу Куленсу и тоже пошел отдыхать. Измерения показали, что „Голландия“ отклонилась от курса километров на двести и теперь находилась неподалеку от острова Святой Елены…
Капитан осмотрел повреждения корабля и, увидев что он нуждается в серьезном ремонте, приказал продолжать идти в западном направлении.
На следующий день клипер вошел в джемстаунский [14] порт, где он за одну неделю залечил нанесенные ему раны. Новая фок-мачта и несколько новых парусов были поставлены вместо потерянных во время бури.
Выйдя из Кейптауна и обогнув мыс Доброй Надежды“, „Голландия“, держа курс на северо-восток, пересекла Индийский океан и в сентябре 1837 года прошла через Зондский пролив, а вечером на 135-й день отплытия из Роттердама бросила якорь в порту Батавни на острове Яве.
14
Джемстаун — главный порт на острове Святой Елены.
Клипер фирмы „Ван Снуттен и К°“ благополучно закончил свое плавание и в сохранности доставил драгоценный груз.
Представитель фирмы, молодой яванец в белоснежных брюках и такой же накидке, поднялся на палубу и поздравил экипаж с прибытием. За молодой дамой, дочерью главы фирмы Анитой ван Снуттен, была прислана коляска, доставившая ее в Бейтензорг. Там в своей вилле Аниту ожидал ее кузен и компаньон отца — ван Потен.
Прохаживаясь по старым кварталам Батавии, Карл рассматривал пристанище первых голландских переселенцев, еще в XVII веке застроивших устье реки Тииливонг, и сравнивал их со старыми голландскими городками с высокими домами и острыми крышами. Батавия с ее типичными североевропейскими постройками и белыми обитателями оставалась чуждой окружающей ее тропической растительности. Река, протекая через город, образовывала каналы, по которым плавали маленькие яванские лодки. Батавия находилась во власти малярии и комаров, переносить которых могли только привыкшие к тропическому климату местные жители. Европейцы оставались в Батавии ровно столько, сколько это требовалось для их дел и коммерческих операций. Остальное время они проводили в развлечениях и отдыхе в Бейтензорге и других курортных поселках в окрестных горах или же на чайных плантациях, рисовых полях, в районах разведения индигоносных растений…
В Батавии начинался новый жизненный путь Хасскарла, который вел через Бейтензорг к ботаническому саду, к работе в тропиках…
Глава VII
У ван Потена. Встреча с Красавцем Бобби. Доктор Фритце.
— Это ваше последнее слово, минхерр ван Потен?
— Да, это мое последнее слово!
— Значит…
— Но вы должны были быть готовы к такому ответу. Не могу понять, как подобная идея могла зародиться в голове моего дяди! Если он хотел оказать благодеяние, он должен был его сделать за свой собственный счет!..
Маленькие глазки ван Потена еще больше сузились, и в них промелькнул злой огонек. Его расплывшееся тело тонуло в мягком кресле красного дерева. Сжатая в кулак правая рука лежала на письменном столе, между пальцами дымилась вечная гаванская сигара. Эту позу он принимал всегда, когда говорил о коммерческих сделках.
— Считаю, что ваше путешествие было напрасным, — уверенно добавил он. — Вам следовало хорошенько подумать, прежде чем пуститься в эту… в эту авантюру! Должен вам заявить, что в моем доме нет места для авантюристов и искателей приключений!..
Губы торговца искривились, изобразив какое-то подобие улыбки, и он развел руками в знак того, что разговор с посетителем окончен. Сделка казалась ван Потену невыгодной. В своей торговой практике ему никогда не случалось принимать на себя одни только обязательства… Это действительно было неслыханной наглостью!..
Карл кивнул головой и, не подавая руки, направился к выходу. Быстрыми шагами он перешел через двор и остановился на улице. Только тогда он почувствовал физическую слабость.
Он вычеркнул из своей памяти нанесенное ему Анитой оскорбление. Во имя своей высокой цели он просто не хотел вспоминать о происшествии на корабле. С открытым сердцем шел он к ван Потену. Глубокое страдание и горькое разочарование угнетали молодого человека… Сколько труда, сколько надежд, сколько грез!.. Совсем иначе представлял он себе эту встречу, когда, взволнованный, сжимал в кармане драгоценное рекомендательное письмо. Он был весел, радостен… окрылен надеждой на будущее, на осуществление своих желаний… В заботливо сохранявшемся во время плавания конверте было заключено его будущее. Сколько раз находил он в нем молчаливого собеседника, которому доверял свои тайные мысли. Не раз с опаской открывал деревянный сундучок и дрожащими руками нащупывал бесценное сокровище — этот спрятанный на самом дне, завернутый в шелковый платок конверт. Карл был искренно уверен, что несколько написанных ван Снуттеном строк откроют перед ним массивные двери на пути к творчеству… Увы!.. Плантатор не понял, что эта сделка будет для него прибыльной, и отказался от нее…
Карл без цели бродил по улицам. Все вокруг ему было чуждо и безразлично… Да! У него оставалось только воспоминание, одно только воспоминание о красивой мечте… Но это было все равно, что мираж в знойной пустыне…
„Авантюрист!.. Искатель приключений!..“
С опущенной головой, задумчивый и одинокий, шел он по главной улице Бейтензорга. Пальмы плавно покачивали своими зелеными кронами, маленькие разноцветные птички перелетали с ветки на ветку. Темно-зеленый наряд тропической растительности не привлекал его взора. Он даже не слышал топота проносившихся мимо лошадей.
Обманутый, отверженный, предоставленный самому себе на незнакомом острове, в тысячах километров от дома и близких, никому не нужный и… униженный — вот что представлял собой Хасскарл в этом новом городе.
Он осмотрелся кругом и, не ожидая ниоткуда помощи, начал спускаться по той улице, по которой недавно поднимался преисполненный веры в свое будущее… В кармане он нащупывал последние двадцать гульденов — все что у него оставалось в кошельке, полученном от ван Снуттена.
Несколько недель прошло в бесцельных скитаниях. Карл переживал глубокое разочарование. Некоторое утешение доставляли ему поздние вечерние прогулки в порту, где он с грустью смотрел на недавний приют — быстроходную „Голландию“. Сидя у причала, он тосковал по далекой родине… Его угнетали безделие и одиночество, мучило отсутствие цели…