Цена его любви
Шрифт:
В ресторане, когда деловая встреча у меня была. Ни хрена не слышал, гул один от голосов остался. Один взгляд ее все на хрен выжег.
Пару раз в опере, куда Василий по моему приказу Дашу таки привез.
А я с Миленой — в соседней ложе.
Надо было. Надо было так.
Показать этому уроду, что мы уже отдельно. Что я с другой, сделать вид, что все наладилось, что вернулся к Милене, напоказ ее рядом с собой выставить и Дашу тоже рядом показать.
И сидит в паре метров, руки на коленях сжаты, а я дышать не могу. Замираю. Воздух только глотаю,
И, блядь, сумасшедшей силы мне стоит не смотреть на нее. Даже краем глаза. Растягивать губы в резиновой гримасе улыбки, пока Милена что-то щебечет мне на ухо. Проводить напоказ рукой по ее бедру.
Чтобы понял тот урод, — Даша одна. Меня не интересует.
Наигрался я невинностью, наскучило, пресытился. Вернулся к опытной, огненной, той, что все желания запредельные исполнять умеет.
Только, блядь, не знаю, как бедро это не сломал в тот момент. Очнулся, когда взвизгнула. Синяки черные по себе оставил.
Не видела. Не замечала. Старался и чтоб на виду, и чтоб от Даши скрыться, чтобы не заметила.
Иначе не выдержал бы. Взгляда ее, тонких сжавшихся болью губ. Не выдержал бы. Боли в ее глазах. Не сумел бы.
Послал бы на хер все. Подхватил бы на руки. Уволок бы к себе и никогда бы не выпускал.
Только одно — что жизнь ее на кону, и останавливало. Только это заставляло сжимать зубы и отыгрывать блядскую роль до конца. До ночам, когда минутка вздремнуть выдавалась, впиваясь зубами в подушку. Практически воя от ломки. От бессилия что-то сейчас изменить!
Но я знал.
С ней, как с Региной, церемониться никто ни хера не будет.
Это сестру мою держат еще в более — менее нормальных условиях. Давят просто через то, что похищена.
С Дашей будет иначе. Тут торговаться никто не будет, — не родня, не кровь.
Ее сразу по кусочкам присылать начнут, если выкрасть удастся. Первой в расход пустят.
И я держался. Должен был держаться. Как бы ни выкручивало, как бы не срывало.
«Потерпи, маленькая, — шептал, так и видя перед собой ее глаза. — Это все ради тебя. Ради жизни твоей и безопасности. Ради нас. Чтобы потом у нас все с тобой было, — и звездное небо, и тихие вечера, и, блядь, прогулки по городу. Где хочешь. Ради нас».
Глава 27
Конечно, не зашел так далеко, чтобы спать с Миленой. Каждый раз придумывая кучу отговорок.
Если она на урода работает того, если именно Грек за всем этим стоит, — то это риск. Тогда он знает, что ни хера я по-настоящему к ней не вернулся. Но, блядь, заставить себя прикоснуться, даже поцеловать — не мог. Это выше меня. Сильнее. С тех пор, как появилась Даша, других женщин для меня не будет. Никогда. Это даже как-то противоестественно, даже кожей соприкоснуться с кем-то, не с ней.
— Сегодня, — отвратным все тем же металлом звучит в трубке голос урода. — Сегодня ночью, Север. У Грека как раз его очередной бал — маскарад. Лютый с Мороком и Рафом поедут из дома Грача. Когда выезжают, —
— Сука, — рычу в трубку, но урод уже отключается.
Блядь. Выбора нет. А мы за все это время даже не приблизились к разгадке!
Глава 28
— Влааааад, — черт, я прямо дергаюсь, когда распахивается дверь.
Невростеником становлюсь.
До хруста сжимаю стакан с виски. Очередной.
— Ты мне не рад?
Рокси изгибается, как кошка.
Хлопает своими огромными глазами, облизывая пухлые губы. Недвусмысленно облизывая, медленно, нарочито медленно водя по ними языком.
Рефлекторно дергается член.
На физическом уровне тут же вспоминая их тягучую шершавость на нем. Как этот язык порхать по чувствительной головке умеет.
Блядь. От воздержания скоро совсем озверею.
— Конечно рад, Рокси, — откидываюсь на спинку кресла, опрокидывая в горло очередную порцию пойла. — Ты же не просто так впорхнула ко мне, птичка. Какие вести принес твой хитрый хвостик?
— Грек сразу после маскарада вместе со своим подручным летит в Лондон.
Рокси плавно двигается, подходя к столу.
На ходу сбрасывает полупрозрачный балахон, который надела вместо платья.
Белоснежная кожа ярко контрастирует с черным кружевным бельем и чулками, — единственным, что на ней остается. Кружево бюстгалтера не прикрывает и сосков, они выпирают плотными заостренными камушками прямо из белья.
Черт!
Сколько раз я брал ее? Горячую, с ума сводящую?
Даже не вспомню.
— Влааааад, — Рокси ложится на стол. Выгибает спину, распахивая ноги.
Вытаскивает из моего стакана кубик льда. Облизывая, начинает водить им по внутренней стороне бедра.
Ее глаза закатываются, губы подрагивают от наслаждения.
Даже не замечаю, когда она резким рывком сбрасывает с себя белье. Отшвыривает в сторону.
— Разве твоя птичка не заслужила награды, ммммм?
Смотрит на меня задурманенным взглядом, продолжая водить кубиком льда по клитору.
Вся передо мной. Вся распахнутая.
По-настоящему от жгучего желания, от страсти дрожащая. Постанывающая с тихим свистом и легкой хрипотцой.
А я взгляд на окна огромные панорамные перевожу.