Цена его любви
Шрифт:
— Верь, Даша. Верь. Сейчас просто верь и ни о чем не думай. Просто пойми, так нужно.
И снова — подхватываю.
Несу на руках обратно.
Изо всех сил прижимаю к себе мою бесценную ношу.
Не отпускал бы. Никогда, ни на миг от себя бы не оторвал.
Но если хочу сберечь, сохранить, если хочу, чтобы она была, чтобы мы были — должен.
Иначе потеряю навсегда.
Я любил ее совсем иначе этим днем.
Рассыпаясь по всей коже, обжигаясь поцелуями.
Медленными, долгими, тягучими. Задыхаясь каждый раз
Другой. Той, что внутри. Той, что на уровне вен внутри разносится, клокочет.
Не к коже, не к телу, не к соскам и бедрам прикасаясь, — к ней самой. До самой глубины. До сердцевины.
Вонзаясь, выбивая тихие всхлипы и жадные крики.
Судорожно впиваясь в плечи и бедра, дергая на себя, — и снова возвращаясь к немыслимой тихой нежности.
Выходя из нее на максимум, чтобы жадно втолкнуться снова.
Вылетая из тела под судорожный всхлип, чтобы снова заполнить — медленно. Так медленно, что искры из глаз летят от этого промедления. От каждой секунды, в которой я еще не в ней.
Внутри. На максимум. На полную мощность.
Не телами. Чем-то совершенно запредельным.
Это единственный самый открытый разговор.
В наших вздохах. В руках сплетенных. В том, как из самого сердца рвется криком из нее мое имя, а ее тело судорожно охватывает меня, сжимая в тисках наслаждения до боли.
Пока не повалились на простыни — измученные, выдохшиеся. Оба такие выпотрошенные, что рукой не пошевелить.
Только и смог, что прижать в себе, — так крепко, как будто вырваться хочет. Прижать — и провалиться в какое-то одуряющее небытие.
Глава 24
Даша.
Такой стальной, такой он несгибаемый и крепкий, — а мне хочется сталь эту растопить.
Хочется вовнутрь к нему попасть, чтобы расслабился. Чтобы открылся.
Влад Северов — безумно сильный мужчина. Таких и не бывает.
От одного его взгляда либо током прошибить может, либо колени начинают подкашиваться.
Стальный. Мощный. Недосягаемый. Да.
Но ведь он же все равно — просто человек.
И каждому человеку, каким бы он ни был, нужно иногда сбросить, хоть на минуточку весь груз, который он взвалил на свои плечи. Пусть даже на миг. А каждому всегда нужна короткая передышка. Пауза. Спокойствие. Нежность и тихое тепло.
Наверно, я и правда напрасно лезла к нему со всеми этими разговорами.
Влад не из тех, кто будет приходить домой к женщине. Садиться просто поужинать за стол. Делиться тем, что у него произошло за день, своими мыслями и рассуждениями.
Конечно, это было бы абсурдно.
Влад не мой отец, который каждый день просто ходит на обыкновенную работу.
Не одногруппник, который станет обсуждать задания и преподавателей.
Он совсем другой.
И цели и задачи и проблемы у него совсем другие.
Наверное, он и так дает мне слишком много. Больше, чем привык. Наверное.
Но
И ранит, — когда не дает, когда отталкивает. Проводит четкую черту между тем, чем занимается и мной.
Как будто я должна все время быть вдалеке, на расстоянии.
Ранит.
Но я с этим тоже готова смириться.
Я его чувствую, — у себя, внутри, в самом сердце.
Если бы я могла быть рядом. Просто поддержать, конечно, не вдаваясь в каждую подробность его жизни, в то, чем занимается.
Хотя… И каждую подробность я бы знать хотела.
Потому что — разве это не естественно, не абсолютно нормально — полностью доверять тому, с кем ты вместе?
Я чуть с ума не сошла, когда выйдя подышать воздухом, услышала те выстрелы. И его высокую фигуру на подходе ко двору.
Ослепла, на миг представив себе, как вот он — такой невыносимо огромный, сильный, такой живой, переполненный этой запредельной энергетикой, вдруг просто рухнет прямо в снег. И его не будет.
Улыбки этой не будет, — до ядовитости ослепительной на сумасшедше чувственных уверенных губах. Глаз его, то горящих безумием страсти, то замораживающих все вокруг себя в лед.
Дыхания его не будет.
Это невыносимо. Невозможно.
Я бы еще миллион раз бросилась туда.
Потому что…
Потому что спасти, что-то сделать — конечно, не смогла бы. Но… Если бы это был один, последний миг, то прожила бы его с ним. Вместе. Обнявшись.
Не знаю — любовь?
Нет. Это что-то большее. Запредельное. Я будто и не дышу, когда он не рядом.
Будто срослась с ним во что-то одно. И уже не оторвать, не отделить.
А он — стены выстраивает. Распахивается на миг, — и снова холодной коркой покрывается.
И мне растопить эти стены так нужно. Потому что прячется за ними так, что можно потерять…
Тяжело выдохнула, когда одна проснулась.
Обхватила одеяло, прижав к груди. Там еще его запах. Его тепло. И я млею, прижимаясь к нему, вдыхая крепче…
Знаю, что в доме Влада уже нет.
Чувствую.
Не сложно догадаться, почему он замкнут, так хмур и зол.
Сестру найти не может. И ведь наверняка еще какие-то проблемы, — так просто такие войны не заканчиваются. Раз его друга убили, там серьезно все будет разворачиваться и дальше.
Если бы я могла помочь… Если бы только могла.
Но все, что я могу — просто быть рядом. Только целовать и пытаться хоть капельку сил в него, такого огромного, влить.
Набрасываю его свитер, доходящий мне ниже колен и снова запахом его, а будто им самим окутываюсь.
Набрала кофе, распахнула окно, щурясь на ярком морозном воздухе.
С Владом смешалось в моей жизни все.
День и ночь тоже вперемежку.
И все равно, чувствую, как улыбаюсь. Непроизвольно. Это счастье как-то само собой разливается внутри меня.