Цена его любви
Шрифт:
— Надеюсь, Ал, ты все хорошо понял. Иначе у меня с подвале для тебя найдется очень удобная клетка. Будешь там отсиживаться, пока я все здесь не закончу и не разрулю. И имей в виду. Я тебя в этот подвал из любой точки мира доправлю. Если еще раз выкинешь… Хоть что-то, мать твою, выкинешь! Все!
Отшвыриваю его на диван.
Все понимаю. Молодой. Дурной. Горячий.
С его стороны все таким простым кажется. Как два пальца, блядь. Три сосны. Так все просто. А мы идиоты, которые кружат вокруг да около и в этих трех соснах
— Ал. Уже.
Больше не смотрю на него. А то сорвусь и уже не пожалею!
Распахиваю спальню, в которую он девчонку приволок.
Волосы разметаны по постели. Губы темные вишневые, приоткрыты. Дышит рвано.
Надеюсь, эта бледность и темный цвет губ у нее от природы, а не от того, чем там братец ее накачать умудрился.
Не хрипит, крови и пены изо рта нет, — уже выдохнуть можно.
Все равно прикладываю руку к шее, проверяю пульс.
Платье чуть надорвано на груди. Настолько, что упругий вишневый сосок выбился из-под тонкой ткани.
Подол платья задран. Оголенное бедро так и светится молочной белизной.
Надеюсь, это был не акт насилия и Ал и правда хоть немного очаровал эту девушку. Иначе я реально сейчас разорву мальца на части!
Хотя… Судя по тому, как сладко и протяжно она стонет от моего легкого прикосновения к ее шее, распахивая пухлые губы шире, платье портилось на ней в этой постели по взаимному согласию!
Черт!
Это же надо было додуматься до такого! Дочь Грека!
Даша! — пронзает ударом, вколачиваясь под самые ребра.
Я совсем о ней забыл в этом угаре!
Что она слышала? Видела ли Ала, когда он сюда приволок девчонку?
Надеюсь, моя девочка все это время спит сладким крепким сном… Иначе… Хрен знает, что могла обо мне подумать! Что у меня тут вообще бордель!
Аккуратно приоткрываю дверь нашей с Дашей спальни.
Как в другой мир. В другую реальность.
Так и есть. Они и я — это что-то совсем далекое от всего бреда, что творится за стенами этого дома. Рай. Наш маленький оазис. Нереальная, безумная отдушина. Глоток воды пересохшими губами после тысячи лет блужданий по пустыне.
Даже запах, что витает здесь. Ее запах. Он будто сам мир изменяет.
И так должно быть. Так должно оставаться навечно!
— Твою мать!
Не выдерживаю. Ударяю кулаком по стене так, что осыпается штукатурка.
Постель не смята даже. Она не просто не спит, она не ложилась!
— Гера! — реву, вылетая во двор.
Тот, кто оставался за главного если нет Гордея и Василия, тут же оказывается рядом.
— Где Даша?
— Уехала с Василием.
— Давно?
— Почти сразу после того, как ваш брат приехал.
— Куда? — вот теперь я рычу. По-настоящему.
— Вначале он отвез ее в «Небо». Потом вернулись. Буквально полчаса пробыла в доме и приказала
Твою ж мать.
Резко умываю лицо снегом, но ни хрена не помогает.
— Ал! — врываюсь в дом, снова хватаю брата за воротник. — ты Дашу видел? Что ты, мать твою, ей наговорил?!
— Дашу? — непонимающе трясет головой. — Эту твою? Что я мог ей говорить?
— Видел или нет? — встряхиваю.
— Да не было никого в доме. Тишина. Темнота.
Падаю на диван, чувствуя, как все кишки на хер внутри скручивает.
Аж обжигает все, насквозь, вместе с костями. Только кулаки еще сильнее сжимаются. До побеления.
В «Небо» она ездила.
Блядь!
Мы же там с Рокси…
Надеюсь, там успели убрать к ее приезду!
А если нет? Если она еще до того, как я вышел, приехала? Что могла услышать? А увидеть….
Закрываю голову руками.
Если она видела, как полуголая Рокси выходит из моих апартаментов, это просто пиздец!
А потом…
— Ал… — впиваюсь в его лицо с последней отчаянной надеждой. — Вы же там… С этой… Не шумели, я правильно понимаю? Она вырубилась раньше от того, что ты ей там подсыпал?
— Ты что, думаешь, я бесчувственное тело в постель бы притащил? Я, брат, до такого еще пока не опустился! Сказал же тебе! Все по любви было! По согласию девчонка со мной поехала, с бала этого гребаного сбежала! Это потом уже шампанского с ней выпили. С порошочком снотворным. Но сначала… Эх, такой она была горячей, что пожалел о том, что вырубил! Мог бы провести горячую ночь, а после уже… Хотя… С тобой любая ночь обломится, как я посмотрю!
Твою мать!
Набираю Василия, чувствуя, что выдеру сейчас себе все волосы, пока слушаю эти блядские гудки в трубке.
Что она могла подумать?
Представляю себе, какие звуки из спальни доносились! Радует только, что именно в мой клуб поехала! Разборки, сцены ревности закатить собиралась? Это вряд ли. Непохоже на мою девочку. Но в этом случае за разборки я отдал бы все! Пусть даже на дух не переношу вздорных и ревнивых баб! Да я бы ее на руках закружил, если бы пришла мне скандал закатывать!
Снова и снова жму кнопку вызова, слыша в ответ только долгие гудки.
Надо бы ехать. Лететь. Сорваться. Но меня, блядь, будто к полу ногами пригвоздило.
— Гордей?
Через мои вызовы Василия пробивается его входящий.
Опять рявкаю, раздражаясь, что могу потерять даже пару секунд.
— Машина Василия у «Горячего снега», — докладывает ровным голосом. — Сам он только что найдет в коридоре у туалетов. Без сознания.
Молча сжимаю и разжимаю кулак.
Мне кажется, что все это мне, мать вашу, снится! С того самого момента, как застал брата с дочкой Грека в своей спальне! Идиотский наркоманский дурман!