Цена памяти
Шрифт:
Сомнение в глазах Гарри вызывает тяжесть в животе, но она стискивает челюсти и кидает быстрый взгляд на бумаги перед собой.
— Это может оказаться неоправданным риском, пока мы не уверены, что это действительно портрет Арианы, — весомо произносит Кингсли.
— Я понимаю, что это рискованно, — едва ли не огрызается Гермиона. — Но если мы сможем захватить Хогвартс, то, возможно, сможем добраться до портрета. В хорошем случае мы также сразу выманим Лорда, и…
— Но что, если проход к нему закрыт? —
— Будет суматоха, — ответ быстрый, продуманный, — и наш информатор сможет выяснить, куда переправят портрет.
— Но мы не можем позволить себе понести ещё потери. У нас уже было достаточно непростых операций.
— Да, но это Хогвартс.
Никто не спорит, хоть и не соглашается с ней, но в глазах каждого виднеется понимание.
Это в самом деле важная цель, а портрет делает её практически бесценной. И если только всё удастся, то они смогут кардинально поменять ход войны. Наконец-то приблизить к завершению.
Гермиона шумно переводит дыхание и незаметно вытирает вспотевшие ладони о брюки, а затем привстаёт со своего места.
— Флитвик, Макгонагалл и вы, Кингсли, сможете наложить защитные чары. Тогда никто извне не сможет попасть в замок в течение какого-то времени, пока мы зачистим территорию. После — для них будет слишком рискованно пытаться отбить его. У них тоже мало сил. — Она прикрывает глаза всего на миг, чтобы закрыться от требовательных взглядов, направленных на неё, и не сбиться с мысли. — Кроме того, нас поддержат кентавры и другие жители Запретного леса. Оттуда с этими сведениями о патрулях мы сможем подобраться к замку настолько близко, насколько только возможно. Это действительно опасно, но…
— Если мы пойдём на это, то наступит новая стадия войны, — вдруг подаёт голос Рон.
Он выглядит помятым, и за последние месяцы так похудел, что кажется даже выше, чем был раньше. Он смотрит на Гермиону, и его голубые глаза освещены решимостью.
Он слегка хмурится и поджимает губы, и Гермиона поспешно кивает.
— Да. Да. Именно, но это будет стадия, которая приближает её конец.
Она отвечает быстро и не задумываясь, но это даже не её слова.
Это слова Драко.
***
Как только в стене образовывается проём, Гермиона моментально натыкается на взгляд Малфоя. Впервые за всё время он встречает её, повернув голову, и смотрит прямо в глаза внимательно, настороженно, въедливо.
Он ждал так долго и теперь наконец смеет надеяться, что она восстановила все утерянные фрагменты своей памяти.
Гермиона делает шаг в камеру и, не сводя с Драко взгляда, легонько покачивает головой; он понимает её сигнал и тотчас мрачнеет. Её сердце пропускает удар, и в животе начинает тревожно тянуть.
Садясь на место, она глубоко вздыхает; им многое предстоит обсудить.
— Итак, — протягивает
Его вид как олицетворение ожидания, но он старается скрыть нетерпение. Лишь пальцы едва слышно барабанят по столу. Гермиона заворожённо глядит на них, не отдавая себе отчёта, как это выглядит со стороны. Ей кажется, попроси кто-то нарисовать Драко Малфоя, она сможет изобразить лишь эти длинные, тонкие пальцы, бледные ладони, запястья, скованные наручниками, и, может, предплечья с тёмной…
Гермиона жмурится и встряхивает головой. Затем быстро поднимает глаза, встречая взгляд Малфоя, и спрашивает первое, что приходит в голову:
— Ты нервничаешь?
Его брови дёргаются.
— Нет, Грейнджер, я спокоен как чёртов удав, — язвительность отдаёт чистой злобой.
Он раздражён и не скрывает этого, но Гермиона ничего не может с собой поделать.
— О, змеиные аналогии…
Что-то случается с воздухом в его горле: вылетает звук, похожий на треск, и он закашливается. Лицо бледнеет, и руки сжимаются в кулаки.
— Грейнджер… — почти рычит.
— Ладно, извини, — она поспешно вскидывает ладони в защитном жесте. — Я тоже нервничаю, — делится Гермиона и снова смотрит на его руки.
Малфой прослеживает её взгляд и немного наклоняет голову, будто пытаясь понять, что такого она видит, чего не замечает он. Гермиона выжидает всего мгновение и одёргивает себя. Так пялиться неприлично и немного глупо. Набравшись решимости, она протягивает руку над столом и накрывает его ладонь.
Он замирает. Кожа под её пальцами прохладная и чересчур сухая.
— Я вспомнила наш разговор после того, как ты вернулся. И про портрет.
Малфой вглядывается в её лицо, явно пытаясь распознать, какие эмоции она испытывает, и немного хмурится скорее от недопонимания, чем от недовольства.
Гермиона знает почему.
На её лице явно написано, что она, к их общему удивлению, испытывает облегчение.
Когда воспоминания только-только вернулись, печаль и страх с толиками отчаяния схватили её резко, но поверхностно. Всё было лучше, чем она ожидала и могла себе представить. И удовлетворение от раскрытой тайны даже сейчас, спустя год, было так велико…
Гермиона понимает, что это не конец, но в этот раз отчего-то внутри неестественно легко.
— Я ведь была права, да? — она и не пытается сдержать этот вопрос. — Это была Ариана?
Драко слегка кивает.
— Да, она. Но ты… этого ещё не помнишь?
Он чуть шевелит второй рукой, и Гермиона неожиданно понимает, что он почти окаменел под её ладонью, будто в страхе, что малейшее движение — и она… отпустит его?
Ну это просто смешно. Он видел её обнажённой, целовал и трогал так, как никто другой, а теперь сидит напротив в чёртовом Азкабане и боится взять за руку.