Цена памяти

Feel_alive

Беллатриса может убить Чарли в любой момент забавы ради. И даже если его оставят в живых, у Драко не будет никакой возможности помочь ему.

Гермиона понимает это, и её грудь прихватывает от боли, а дыхание снова сбивается.

Она понимает, что не может ничего сделать.

Что бесполезна.

Что бросила Чарли, когда он попытался спасти её.

Она ушла, а он остался там, и теперь всё кончено. Она так провалилась.

Всхлипывая, Гермиона продолжает смотреть на свою палочку, одиноко лежащую на полу, и прокручивает

в голове сцену своего позорного бегства снова, и снова, и снова… Наконец она прикрывает глаза и прислоняется к Малфою, прижимаясь к его груди.

Он что-то говорит ей, но она больше не слушает.

Гермиона плачет навзрыд, вцепившись в его плечи, пока он поднимает её на руки и несёт на второй этаж.

Наверху Малфой бережно сажает Гермиону на кровать, устраиваясь позади неё, заклинанием очищает одежду и волосы. Она заметно вздрагивает, когда тёплая волна магии проходит по телу.

— В этот раз кровь твоя, — бросает он, пока залечивает рану на голове.

Гермиону передёргивает, и она смотрит на свои пальцы с поломанными ногтями, чувствуя покалывание на затылке.

— Я сбежала, — шепчет она. Малфой молча продолжает своё дело. — Он… он попытался спасти меня, а я сбежала и оставила его.

Склянка с ещё одним зельем залетает к ней в руки, Гермиона дрожащими пальцами пытается скрутить колпачок, но у неё не выходит. Малфой цокает и заклинанием заставляет его исчезнуть.

— Он отвлёк её. — Гермиона делает глоток, но почти не чувствует вкуса. Её мысли полностью заняты случившимся. — Мы должны были помогать друг другу, а я бросила его там. Оставила ей, вместо того, чтобы…

— Грейнджер, смотреть, как ты предаёшься унынию, конечно невероятно увлекательно.

От его грубых слов больно чуть ли не сильнее, чем от проклятья.

— Ма… Да что ты…

Гермиона снова задыхается и, вздрогнув, пробует отодвинуться, но он удерживает её, приобняв за талию. Прежде, чем она успевает что-то сказать, он склоняет голову, упираясь подбородком ей в плечо, и тихо спрашивает:

— Под одеждой есть ещё раны?

Гермиона сглатывает.

— Нет.

— Хорошо, — говорит он, а Гермиона думает, что ничего хорошего уж точно нет.

Глаза слезятся, и, допив зелье, она пытается утереть слёзы и одновременно вывернуться из его рук.

— Пусти…

— Ты не виновата.

— Не говори со мной об этом, Драко, не в этот раз, — она всхлипывает.

— Ты не виновата, Грейнджер, — чуть громче повторяет он. Одна его рука всё ещё обвивается вокруг её талии, а вторая придерживает за плечо. — Ты в конце концов не убила его, поэтому прекращай с чувством вины.

— Конечно, я не убила, но и не спасла, и это…

— Если ты не хочешь, чтобы твой рассудок повредился к концу войны, ты должна осознать, что не можешь спасти всех, — его голос становится жёстче.

— Мне и не надо спасать всех, но Чарли был моим напарником, я была обязана…

— Нет же! — Малфой вдруг рявкает на неё

и наконец отнимает руки, но лишь для того, чтобы развернуть её лицом к себе. Гермиона видит, как его напускное спокойствие испаряется и глаза темнеют. — Это было бы совершенное чудо, если бы вам всем удалось уйти, но то, что спаслась ты, — уже большая удача. Всё явно пошло не по плану, и вы не могли оба оставаться хорошими напарниками. В любом случае выиграл бы только один из вас — или Беллатриса. Я рад, что ты выбралась оттуда, все твои друзья будут рады, Чарли, мать его, Уизли рад, ведь на это он и рассчитывал, так что прояви к нему хоть немного уважения за то, что он спас твою тощую за…

— Хватит! — Гермиона вскидывает ладонь, почти попадая ему по лицу, но не пытается ударить, лишь заткнуть. — Достаточно. Замолчи, пожалуйста, замолчи.

Он слегка встряхивает её за плечи и раздражённо выдыхает:

— Только если ты тоже.

В тишине они смотрят друг на друга несколько мгновений, обмениваясь яростью, усталостью и отчаянием. Гермиону раздражает упрямство Драко, и все его слова не убеждают её, а скорее лишь отвлекают. Но она вынуждена уступить.

Наконец она сокрушенно качает головой и чувствует, как дрожь снова пробивает всё тело.

Отголоски боли бьют по нервным окончаниям, и Гермиона хмурится.

— В прошлый раз было не так.

Глаза Малфоя подозрительно суживаются, но он быстро понимает, о чём она говорит.

— Влияние Круциатуса имеет накопительный эффект. Сколько раз она применила его?

— Я… Я не уверена. Два. Наверное, дважды. — Голову обжигает болью, когда воспоминания оживают снова. Гермиона морщится и старается стряхнуть наваждение. — Она говорила про своё поместье. Беллатриса… Она спрашивала, как мы узнали про него и почему пришли туда. Драко, она же не…

— Она не знает. Она не может знать, — жёстко отрезает он. — Белла просто бесится, потому что вы преуспели. И жаждет мести. Она всегда хочет мести, — он замолкает на несколько секунд, но затем чуть смягчается: — Два раза это не так страшно. Тебе надо отдохнуть, и дрожь пройдёт к утру.

Гермиона поражённо смотрит на него, и голос срывается, когда она начинает торопливо говорить:

— Но я не могу быть тут до утра. Мне нужно рассказать остальным, нужно отправить патронуса или…

Спазм сжимает её горло, и Гермиона рвано вздыхает.

— Стой. — Он успокаивающе сжимает её плечо и кивает в сторону кровати. — Я разбужу тебя через час, я обещаю. Час ничего не решит, но тебе нужно прийти в себя, — видя остатки сомнений на её лице, он добавляет: — Я всё равно не позволю тебе аппарировать, пока ты не придёшь в себя.

Не удержавшись, Гермиона закатывает глаза, но всё-таки позволяет ему уложить себя на постель.

— Один час, Драко.

— Один час.

— Хорошо. — Она прикрывает глаза, пока он накрывает её одеялом, укутывая, словно ребёнка. — Хорошо. И спасибо.