Цепи его души

Эльденберт Марина

— Да, я готовила ужин, пока Тхай-Лао вас встречал.

— Ужин? — я даже чуть замедлила шаг. — Но…

— Здесь две столовые. Даже три. Одна, где предпочитает обедать Пауль.

Я обратила внимание на то, что она тоже называет его Пауль.

— Вторая малая, куда мы сейчас идем. И третья для приема гостей, но она закрыта.

Учитывая, что гостей у Эрика не бывает…

Эта мысль мигом вылетела из головы, когда Сюин приоткрыла передо мной дверь. Я скорее почувствовала его, чем увидела, потому что в малой столовой горели всего лишь две свечи. Портьеры

были плотно задернуты, не пропуская даже капельку света от фонарей с отрезанной каменными стенами улицы. Показалось, что в груди кончился воздух, а может быть, он и впрямь кончился, когда я шагнула вперед, а дверь с мягким щелчком закрылась.

Порыв воздуха скользнул по щеке, пощекотав выпущенной из прически прядкой лицо.

— Здравствуй, Шарлотта.

Голос Эрика прозвучал из-за спины, и я едва не отпрыгнула. Обернулась, глядя на мужчину, стоящего в двух шагах от меня. С зачесанными назад волосами он выглядел как-то слишком официально. В серых глазах, помимо неопределенности тумана, застыли отблески стекающего со стен серебра.

— Здравствуй. Ты… — только сейчас заметила, что за его спиной ниша.

Открытая, вроде тех, в которые ставят вазы и прочие предметы искусства. Сейчас она была пуста, точно так же, как и вторая: присмотревшись, заметила еще одну справа от дверей.

— В этом доме тоже много потайных комнат?

— Этот дом невероятно скучен, — он взял мою руку в свою. — Пойдем ужинать.

— Тогда зачем он тебе?

Эрик отпустил мою ладонь и отодвинул для меня стул.

— У тебя графит на лице, Шарлотта.

— Что? Правда?

Прежде чем я успела достать зеркальце, он коснулся пальцами моих губ, размыкая их. Я даже вздохнуть не успела, когда надавил сильнее, заставляя приоткрыть рот, а потом скользнул влажными подушечками по щеке. Беспардонно-интимный жест заставил замереть, пока Эрик стирал следы моего рабочего дня с кожи. Наверное, стоило его остановить, убрать руку или сказать, что приличные люди для такого пользуются платком, но…

Ничего приличного рядом с ним со мной не происходило.

Несколько долгих мгновений он смотрел мне в глаза, смотрел так глубоко, что я забывала дышать. После чего коснулся спинки стула.

— Полотенце для рук, — Эрик указал на стоявшую рядом с приборами странную коробочке с крышкой. — Горячее. Не обожгись.

И правда, стоило мне стянуть перчатки и снять крышку, как изнутри повалил пар. Внутри оказалось влажное полотенце, которое приятно пахло травами. Дожидаясь, пока оно остынет, взглянула на него. Вопреки этикету и любым правилам, его место оказалось совсем рядом с моим. Не напротив, не во главе стола, а рядом. Даже свечи, плачущие от жара, были плотно придвинуты друг к другу. Возможно, именно поэтому в комнате было так темно: их свет едва перетекал на нас и на блюда.

— Что тебе положить, Шарлотта? Салат или жаркое?

— Салат, — пробормотала я. — И жаркое.

Хотя решительно не представляла, из чего этот странный салат с какими-то прозрачными белыми макаронинами: тонюсенькими, как иглы, и длинными, как нитки. Зато жаркое пахло так, что мне даже захотелось

есть. Несмотря на то, что днем мы только немного перекусили пирогом, припасенным одним из художников, голодной я себя не чувствовала. До этой минуты.

— Как прошел твой день?

— Чудесно, — выдохнула я, чувствуя себя неловко от того, что приходится сидеть так близко к нему. Возможно, после случившегося понятие «неловко» было чересчур громким, но именно это я сейчас и испытывала.

— Чудесно, — повторил Эрик и потянулся к высокой глиняной бутыли, чтобы наполнить мой бокал.

— Нет! — вскрикнула я и тут же добавила. — После вчерашнего…

— Здесь нет алкоголя, Шарлотта. Это напиток на основе иньфайских ягод и трав, который снимает усталость, придает сил и пробуждает аппетит.

— А, — сказала я, все еще недоверчиво косясь на бутыль. — Тогда ладно. Хотя на аппетит я не жалуюсь.

Эрик улыбнулся.

— Похоже, ты единственная леди, готовая открыто признаться в своих аппетитах.

— Аппетитах?

— Вчера ты открыто признавалась в аппетитах, никак не связанных с едой.

От такого заявления я чуть не уронила салфетку, которую собиралась расстелить на коленях.

— Ты мог бы говорить об этом не так откровенно?

— Мог бы. Но не хочу. Особенно рядом с тобой.

По цвету напиток напоминал вино, а вот по запаху — скорее, ягодный компот, который летом так любила готовить Эби. Правда, в винах я не особо разбиралась, а если быть точной, не разбиралась совсем. Иначе не выпила бы вчера столько пузырьков.

Интересно, с Камиллой он тоже так откровенно обо всем разговаривает?

Наверняка!

Ревность кольнула сердце металлической занозой, причем по ощущениям, эту занозу для начала сунули в кипяток.

— Не думаю, что я единственная, — хмыкнула я и разгладила салфетку, — готовая в таком признаваться.

— В аппетитах по поводу еды точно единственная, — ответил он. — За чудесный вечер, Шарлотта.

— За быстрое обучение, — заметила я и подняла бокал.

— Значит, тебе понравилось в театре?

— Очень, — заметила я. Какой-то демоненок толкнул меня в затылок, не иначе, потому что я тут же добавила: — Там столько хороших людей… и все они удивительно тепло ко мне отнеслись. Каждый норовил подать стул, если я уставала, или принести чай.

Глаза Эрика сверкнули, но я только подцепила вилкой кусочек мяса.

— Безумно приятно, когда мужчины признают твои способности и не стесняются об этом говорить.

— Приятно? — вот теперь его глаза потемнели, а может быть, это мне просто показалось.

— Безумно, — добавила я с улыбкой.

Которая, впрочем, тут же погасла, когда в его глазах отразилось пламя свечей. Раньше я думала, что такое только в книгах пишут, но нет, язычки пламени словно перетекли в радужку и обратно. Только на этот раз свечи словно впитали холод и темноту, даже потускнели слегка.

— Мне кажется, должность художника-декоратора может помешать обучению, Шарлотта.

— Что?!

— И как твой наставник я вынужден настоять, чтобы ты отказалась от места.