Цепи любви
Шрифт:
Но кто эта женщина? Он целует не меня! – вдруг осознала Джессика и застыла в его объятиях. Желание мгновенно пропало, Джессика буквально одеревенела от стыда. Однако Грей все еще целовал ее, и, почувствовав ее сопротивление, он впился зубами в ее нижнюю губу. От неожиданной боли Джессика вскрикнула и резко отпрянула.
В тот же миг Грей открыл глаза и, нахмурившись, непонимающе воззрился на Джессику.
Она поспешно выпрямилась и промямлила:
– Вы сбили с тумбочки стакан с водой. Простите, если я вас разбудила.
Грей все еще хмурился, и
Джессика заметила, что он смотрит на ее нижнюю губу. Она тут же поджала ее, пытаясь не морщиться от боли. Сердце забилось так сильно, что зашумело в ушах. Вдруг он все вспомнит и решит, будто она сама…
Грей рассеял ее страхи.
– Какого черта я здесь делаю?! – раздраженно спросил он, и Джессика поняла, что он ничего не помнит.
– Фредди сказал, что ему приснился страшный сон и вы зашли к нему, – объяснила она. – Наверное, вы уснули вместе с ним.
Грей пробурчал что-то нечленораздельное, что могло означать как согласие, так и наоборот, и спустил ноги на пол. Пробормотав под нос ругательство, он простонал:
– Господи, моя спина…
Джессика попятилась к двери. От движения рубашка Грея выбилась из брюк, обнажив плоский мускулистый живот. Грей с хрустом потянулся.
– Который час? – спросил он и, услышав ответ, выругался. – Черт, через полчаса у меня совещание! Придется позвонить секретарю и перенести его.
Грей все еще хмурился, но было ясно, что мысленно он уже на работе. Ничто в его поведении не показывало, что он хотя бы смутно помнит, что происходило в этой комнате всего лишь минуту назад. Когда Джессика открыла дверь, Грей посмотрел ей в глаза, затем опустил взгляд на губы.
У Джессики внутри все так дрожало, что было странно, как он этого не заметил. Она все еще поджимала нижнюю губу, и прокушенная кожица с каждой секундой болела все сильнее, но Джессика не смела отпустить ее из страха, что Грей увидит ранку и все вспомнит.
Она вышла из детской и поспешила вниз. На кухне Фредди ел хлопья с молоком, и над его верхней губой образовались молочные усы. Увидев Джессику, мальчик просиял и улыбнулся во весь рот.
Когда полчаса спустя Грей вошел в кухню, Джессика сидела спиной к двери. Услышав его шаги, она застыла, не осмеливаясь оглянуться. Вспомнил ли он, как целовал ее, прикасался к ней, или он спал так крепко, что ничего не сознавал?
Услышав, что он открывает холодильник, Джессика заставила себя повернуться. Сердце ее болезненно заныло: Грей выглядел бесконечно далеким и чужим. Видя его в строгом темном костюме, Джессика с трудом верила, что он… Девушка вздрогнула, напомнив себе, что вовсе не ее он целовал и ласкал с такой страстью.
Грей достал из холодильника апельсиновый сок. Видя, что он поворачивается, Джессика поспешно отвернулась и засуетилась вокруг Фредди.
– Сегодня мы тоже будем есть праздничный пирог? – спросил мальчик.
Джессика чувствовала на себе изучающий взгляд
Минут через десять, покончив с завтраком, Грей направился к двери, отрывисто бросив через плечо:
– Джессика, можно вас на минутку?
Она послушно последовала за Греем в холл. Значит, он все-таки вспомнил и теперь собирается потребовать от нее ответа, почему она его не остановила, почему позволила…
– По-моему, Фредди лучше больше не есть пирога, – сказал Грей. – Вероятно, именно из-за него мы оба сегодня не выспались. – Помолчав, он с укором добавил: – Честно говоря, я думал, у вас хватит здравого смысла не кормить ребенка жирной сладкой пищей!
– Я приготовила пирог по особому диетическому рецепту, в нем почти нет жира и сахара, – возразила Джессика.
Как он смеет намекать, что в ночных кошмарах Фредди виновата она?! Джессику так и подмывало сказать, что, если его всерьез волнуют страшные сны Фредди, пусть не сваливает все на ее стряпню, а лучше посмотрит на себя. Но ее настолько поразила несправедливость критики, тем более в момент, когда она ждала от Грея совсем другого, что Джессика растерялась и не нашла нужных слов.
Грей повернулся и пошел к двери. Джессика закусила губу, забыв о ранке, и тут же невольно вскрикнула от острой боли. Грей остановился и оглянулся. Когда его взгляд многозначительно остановился на ее нижней губе, Джессика вспыхнула от смущения.
– На вашем месте я бы посоветовал вашему приятелю в следующий раз быть поаккуратнее, – презрительно процедил он, открывая дверь.
Это было уже слишком, и Джессика не выдержала.
– Нет у меня никакого приятеля! К вашему сведению… – начала она дрожащим от гнева голосом, но тут же умолкла, вовремя сообразив, о чем чуть было не проговорилась.
– К моему сведению… что? – подсказал Грей.
Он снова уставился ее дрожащие губы. Джессика отвела взгляд. От волнения она дрожала всем телом, глаза расширились и потемнели. В инстинктивном стремлении ощупать ранку и одновременно умерить боль она дотронулась кончиком языка до вспухшей губы, тем самым невольно выдавая Грею, что она не привыкла появляться на людях с подобными следами мужской страсти на лице.
Губы у нее были мягкие, нежные, а припухшие, как сейчас, они казались еще более соблазнительными. Грея сковало напряжение, ноющая боль, которая терзала его с момента пробуждения, обострилась еще сильнее. Давно, очень давно не бывало у него таких вспышек мощного, прочти непреодолимого желания.
За последние месяцы брака его сексуальные аппетиты постепенно почти угасли. После развода Грей в отличие от других мужчин не испытывал потребности отомстить всему женскому полу за предательство жены, укладывая в постель всех, кого удастся. У него было несколько связей, но всякий раз он действовал скорее по велению ума, чем тела.