Цепной пес империи

Гудков Андрей

— Но…

— Я не настаиваю. Если хочешь провести праздники в кругу семьи, дело твое. Только учти, твой поступок тебе не простили.

Арья вздрогнула как от удара и поникла.

— Поэтому наплюй на этих доживших до маразма хранителей традиций и хорошо отдохни здесь.

— Можно подумать, здесь никто этого не знает.

— Ты еще так молода и неопытна, — усмехнулся я. — Ральф?

— Да, сэр.

— Ты помнишь о поступке Арьи Сираи?

— Не припоминаю, сэр. До Райхена редко доходят слухи из провинции.

— Вот и весь ответ. Жителей

Райхена не интересует ничего из происходящего за третьей объездной дорогой. Все, что находится в десяти милях от столицы, — глухая провинция.

— Разве жители города настолько заносчивы?

— Нет, просто они родились в столице. Или, что еще хуже, в нее приехали. Ральф, подай мне газету.

Я быстро пробежался по заголовкам статей. В основном они касались предстоящих праздников и политических интриг. Многочисленные эксперты отрабатывали свой хлеб и выдавали множество логичных стройных прогнозов и якобы непредвзятых оценок. Единственная их проблема была в том, что все эти данные высосаны из пальца. На фоне интриги вокруг попытки создать Палату магии новости о кризисе отошли на второй план, а про колонии и провинции вообще никто не вспоминал.

— «Акции оружейных компаний падают», — негромко прочитал я. — Это уже пахнет кризисом. Ты так не думаешь, Ральф?

— Да, сэр. Будь у меня деньги, я бы не стал вкладывать их в эту отрасль экономики, — флегматично ответил дворецкий.

— А нам какое дело до этого? — равнодушно спросила Арья.

— Производство оружия всегда было очень выгодно, многие люди держат акции крупнейших заводов. И этот кризис серьезно ударит по их доходам. Но из этой ситуации есть очень легкий выход — война.

— С кем?

— А вот это не имеет никакого значения. Лишь бы пушки стреляли почаще, а солдаты теряли оружие. Госзаказы на оборонные нужды легко исправят ситуацию, и акции подскочат в цене.

У меня лично нет никаких вложений в оружейных компаниях. Так что пока это меня никак не затронуло. А вот у Чарльза Левингстона, мужа моей однокурсницы и подруги Катерины, имеется несколько оружейных заводов.

После завтрака я надел пальто и шляпу и собрался выйти из дома. Увы, но как бы мне ни хотелось отдохнуть после нескольких месяцев тяжелой работы в Риоле, дела важней. Я уже вчера вернулся с востока, а еще ничего не сделал.

— Вас ждать к обеду, сэр?

— Нет, Ральф. Обедать я буду у Катерины: если придет важное послание или курьер, отправь их туда.

— Да, сэр. Осмелюсь вам напомнить, что уважающему себя аристократу не подобает выходить из дома без трости.

— Перестань, Ральф, — рассмеялся я. — На это я никогда не пойду. Я еще не старик, чтобы ходить, опираясь на трость.

— Мода, сэр.

— Вот именно. Два года назад даже старик Хазарис ходил без трости, а ведь ему стукнуло восемьдесят два. А теперь семнадцатилетние юнцы важно вышагивают с тростью в руках.

— Хорошо, сэр, но почему вы не закажете экипаж?

— Ни к чему. Я пройдусь пешком и доеду до Ассамблеи на трамвае. Погода сегодня на редкость замечательная.

Попрощавшись

с чопорным дворецким, я вышел из дома и неторопливо пошел по тротуару. Ночью выпал небольшой снег, и теперь улица была ослепительно-белой в лучах встающего солнца. Свежий воздух пах снегом и морем. Во дворах с визгом и воплями резвилась детвора. Как бы там ни было, именно Райхен я считал своим домом.

Ральф — замечательный дворецкий, но уж слишком сильно печется о традициях. По его мнению, настоящий аристократ должен вести себя подобающе своему статусу. Нет, я с ним согласен, но люди часто забывают, что достоинство дворянина не в том, насколько точно он следует моде. Величие аристократа совсем в другом…

Я вспомнил, как мы с Харальдом ночевали в конюшне неделю назад, и невольно улыбнулся, представив реакцию Ральфа на это. Чего доброго, старика хватил бы удар, узнай он, что мы вдвоем, выпив полбутылки непонятного пойла, залезли в стог сена и укрылись лошадиными попонами.

С другой стороны, Харальд и другие солдаты и офицеры Восточной армии сильно удивились бы, увидев меня уверенным в собственном достоинстве аристократом.

— Доброе утро, сударь, — вежливо поприветствовала меня соседка, милая пожилая женщина, вдова полковника гвардии.

— Доброе утро, прекрасная сударыня. — Я улыбнулся и, сняв шляпу, поклонился.

В Ассамблее дворян Райхена все было как обычно. Толпа подлиз в фойе, несколько заснувших дворян в зале заседаний и по-зимнему полные народа коридоры, лестницы и прочие кулуары, где и велась вся политика.

Реджинальд Малькольм сидел на своем обычном месте в столовой. Он кушал какие-то деликатесы из колоний и с явным для меня раздражением смотрел на сидевшего напротив молодого морского офицера. Офицер, не замечая недовольства отставного адмирала, продолжал восторженно о чем-то говорить. Я подошел к ним и довольно невежливо попросил его освободить место.

— Кто вы, сударь?

— Он только что приехал с востока, где занимался делами государственной важности, юноша. Проявите немного уважения к благородному Маэлу Лебовскому и уступите ему свое место.

— Да, конечно. — Молодой лейтенант поклонился Реджинальду и неохотно уступил мне место за столом.

— Чего он хотел? — Я с любопытством посмотрел вслед офицеру.

— Того же, что и всегда. Славы и подвигов. — Реджинальд Малькольм усмехнулся в густую седую бороду. — Мальчишки одинаковы. Никто не хочет служить в спокойных водах, все рвутся за славой в бой.

— Понятно. Вы поможете ему?

— Зачем? Его мама вчера два часа слезно просила меня отправить ее сыночка в тихое место. — Старый адмирал громогласно рассмеялся. — Годы идут, но люди не меняются.

— Как дела в столице?

Реджинальд пожал плечами:

— Как обычно. У нас все как обычно. А как дела на востоке? Я слышал, ты там во что-то серьезное влез.

— Я точно во что-то влез, но вот во что именно? — На этот раз я неопределенно пожал плечами. — До сих пор не разобрался.