Чабан с Хан-Тенгри
Шрифт:
— Кто не знает вкус горького, тот не поймет вкуса сладкого, говорят в народе, — добавил Темирболот.
Джаркын молчала. Темирболот направил на нее луч фонарика.
Джаркын сидела, обняв колени и положив на них подбородок. Волосы торчали в разные стороны, глаза с расширенными зрачками ввалились. Она вперилась неподвижным взглядом куда-то в одну точку и казалась отсутствующей. Трудно было угадать, о чем она думает.
Вдруг она вскочила, будто испугавшись светлого лучика, и пошла в глубь пещеры. Темирболот освещал ей дорогу,
— Мне кажется, у нее еда начала портиться, — шепнул Темирболот.
Лиза тихо подтолкнула его, намекая, что Джаркын может услышать и обидеться.
— Ну что ж, поели, будем продолжать, — сказала она громко.
— Нет, нужно передохнуть, — возразил молодой чабан.
Темирболот осмотрел свою шубу. Когда она была целая, Темирболот одну полу подкладывал под себя, другой укрывался, а вывернутые рукава заменяли ему подушку.
Лиза, увидев растерянность Темирболота, робко предложила:
— Темиш, нам придется лечь рядом…
— Как?
— Остатки твоей шубы подстелим вниз на камень, а моей укроемся, — стараясь не смущаться, объяснила Лиза. — Ничего иначе не придумаешь… Замерзнешь ведь. — Она вдруг замолкла.
Темирболот промолчал. Он расстелил свою шубу, лег на краешек. Лиза накинула на него свою и тихонько устроилась рядом. Им было тепло. Наколенники сохранили их ноги сухими…
Так и лежали они в темноте, повернувшись спинами, боясь прикоснуться друг к другу.
Обоим было неловко. Особенно смущало присутствие Джаркын, которая от изумления замерла в своем углу.
Она бессмысленно смотрела в их сторону, готовая, кажется, пронзить взглядом темноту.
И Лиза и Темирболот догадывались, что Джаркын считает их поступок бесстыдным. И думали о том, что скажут, если суждено им будет вернуться в родной аил? Чем ответить на гадкую сплетню? Вдруг в аиле поверят Джаркын — Сергей и Айкан рассорятся, не разрешат дружить Лизе и Темирболоту. А что, если сразу признаться, что они любят друг друга, хотят пожениться, мечтают о семье, детях… Долго не могли они заснуть, стараясь не дышать и не шевелиться. Наконец обоих одолел сладкий и крепкий сон.
Первой проснулась Лиза, сразу же за ней — Темирболот.
— Выспался, Темиш? — спросила она тихо.
— Да, а ты?
— Очень хорошо…
— Пора приниматься за дело…
Темирболот, на ощупь вкладывая в фонарь батарею, сказал:
— Дядя Сергей купил двадцать, а я — десять батареек. Осталось у нас пять. Теперь придется зажигать фонарик только иногда — во время работы, а остальное время проводить в темноте.
Оттого ли, что они хорошо выспались, или оттого, что окрепла их надежда на счастливый исход, или еще от каких-нибудь других причин, но друзья принялись работать с необыкновенным усердием. Когда уставал один, изнемогая от усталости и голода, другой немедленно брал у него из рук мотыгу.
«Нет, мы не беззащитные букашки, которые склоняются перед судьбой, —
— Темиш… — Лиза вдруг вскрикнула и упала на кучу снега.
Темирболот попятился по тоннелю к выходу, подскочил к Лизе, приподнял ей голову. Она с трудом раскрыла глаза.
— Лиза, что случилось?
Она не ответила, жадно проглотила слюну и снова прикрыла веки.
Темирболот, увидев ее бледное лицо и синеющие губы, перепугался.
— Лиза! Лиза! — звал он, тряся ее за плечи. — Джаркын! — крикнул он в темноту.
— Что, жена твоя подыхает? — злорадно буркнула Джаркын.
Лиза стала приходить в себя. Она слышала слова Джаркын, но не поняла, о какой жене идет речь.
— Лизочка, что случилось?
Лиза молча приоткрыла рот, Темирболот положил ей между зубов комочек снега. Она разжевала снег, проглотила и с помощью Темирболота подняла голову.
— Не знаю почему, но вдруг в боку закололо и голова закружилась.
— Видно, это от голода. Почему я раньше не догадался? — Он отряхнул снег и пошел к камню, где они обычно ели, но, увидев, что Лиза дрожит и не может двинуться с места, поднял ее и понес. Усадил ее, достал пол-лепешки, разломил, большую часть дал Лизе, меньшую взял себе.
— Нет, мне поменьше, — с трудом вымолвила она.
— Ешь, ешь, Лизочка.
Темирболот дал ей снегу — пососать после сухой лепешки.
Руки у Лизы так замерзли, что поднесенная ко рту лепешка упала на колени.
— Кажется, что руки не мои! Не слушаются, Темиш!
Темирболот расстегнул ватник и зажал Лизины руки под мышками.
— Они совсем перестали чувствовать тепло, — прошептала Лиза и едва заметно улыбнулась.
— Почему вовремя не отогрела? Если сама не могла, то сказала бы мне.
— Думала, потерплю. Так хочется вырваться скорее отсюда!
— Конечно, хочется. Но нужно себя беречь. Если отморозишь руки, мне одному не справиться! Такое мужество ни к чему!
Постепенно Лиза стала отогреваться.
Но легче ей не становилось. Руки зудели и ныли.
А когда Темирболот покрепче их сжал, Лиза даже вскрикнула от боли.
— Темиш! Да неужели тебе не жаль меня! Не жми так больно.
Темирболот осветил лицо Лизы фонариком. Увидев на ее глазах слезы, он испугался.
— Не понимаю, что ты выдумал? — Она вырвала из ладоней Темирболота руки — они заболели еще сильнее. Лиза молчала, но слезы удержать не смогла.
— А-а, — сказал Темирболот, улыбаясь. — Ты, видно, никогда не отмораживала ни рук, ни ног. Когда замерзшее место отогревается, оно сперва страшно болит. Потерпи! Скоро боль пройдет, поешь, отдохни, а я снова возьмусь за мотыгу.