Чаганов: Война. Часть 3
Шрифт:
'Нет, живым я русским не дамся',- он распахивает оконные створки и с трудом взбирается на высокий подоконник.
– Мой маршал, вы свободны,- в комнату врывается полковник Талвела.
Маннергейм поворачивается на голос, его правая нога скользит по жестяному оконному откосу, покрытому снегом. Нелепо взмахнув руками, он едва не падает вниз, но в последнее мгновение подбежавший полковник успевает схватить его за локоть.
* * *
– Пааво, почему ты здесь? Какова обстановка на Карельском перешейке?- бледный, вновь надевший форму Маннергейм, держась за
– Разве вы не слыхали, господин фельдмаршал, что происходит в стране?
– Нет, радио со вчерашнего дня молчит, газеты только местные...
– После путча штабистов в армии началось брожения, сражаются только кадровики, среди призывников массовое дезертирство,- Талвела опускает голову,- русские разрезали мой корпус пополам, основная и тыловая позиции прорваны. Войска на западе перешейка отошли к Виипури, где в данный момент идут бои. Я с остатками одной дивизией отступил на север к станции Кавантсари чтобы по железной дороге отходить к Миккели. По отрывочным данным можно сделать вывод, что русские танки уже в Хельсинки.
– Где Рюти, Каллио?- останавливается перевести дух Маннергейм.
– Каллио, господин фельдмаршал, в плену у русских. Рюти с частью тыловиков, береговой пограничной стражи и шюцкором отступает к Турку...
– Нужно срочно связаться с Рюти, - Маннергейм и Талвела выходят на воздух,- Турку- это тупик, он должен отходить к Тампере, только так мы сможем перехватить две основные железнодорожные магистрали ведущие на север и к шведской границе. Если русские займут Тампере, то через три дня будут в Оулу и прервут всякое сообщение с внешним миром. Оулу- ключевой пункт, без него мы будем не в состоянии обороняться... Постойте, что это? Ставка горит?
Из окон двухэтажного здания школы, где размещается Ставка Главнокомандования финской армии, вырываются длинные языки пламени.
– Предатели должны быть наказаны,- цедит полковник сквозь сжатые зубы,- я приказал уничтожить путчистов. Вы, господин фельдмаршал опасаетесь за связь? Ничего, мы свяжемся с Рюти по телеграфу, предлагаю проехать к на станцию...
* * *
– Граждане Финляндии,- несётся из репродуктора,- говорит Хельсинский радиоцентр, в 20:00 слушайте выступление президента... В зале ожидания железнодорожного вокзала Миккели повисает мёртвая тишина.
– ... Повторяю, граждане Финляндии, говорит Хельсинский радиоцентр, в 20:00 слушайте выступление президента.
* * *
– Ну что будем делать, товарищи?- мягко спрашивает первый секретарь Ленинградского обкома, обводя колючим взглядом собравшихся,- будем выполнять задание ЦК или нет?
'А что тут сделаешь?- с интересом краем глаза рассматриваю спартанскую обстановку бывшего кабинета Кирова,- умер Каллио, некому выступить по радио, задание выполнить невозможно, хотя'...
– Разрешите мне, товарищ Жданов,- прерываю затянувшуюся паузу, во время которой все участники совещания сидели, понурив головы,- я хочу кое-что спросить у товарища Нусимовича...
– Да, конечно, товарищ Чаганов,- в глазах Жданова вспыхивает надежда.
– ...
– Разрешите уточнить?- как на пружине подскакивает с места тот.
– Звоните отсюда,- кивает на столик с телефонами Жданов,- городской- крайний справа.
– Имеются записи, товарищи- радостно сообщает Нусимович через минуту.
– Отлично, я вот что подумал, при современном развитии техники из слов и предложений, которые произносит человек, можно составить любую речь, записать её на плёнку и выдать в эфир. Помнится мне мы в прошлом году выделили Ленинграду звукозаписывающее оборудование: магнитофоны, смесители, другие приборы. Вы, товарищ Нусимович, установили его у себя?
– Установили, товарищ Чаганов, на улице Герцена. У нас на Радиовещательном узле очень им довольны.
– Что-то я не понял, товарищи,- встряхивает шевелюрой Мехлис,- как это любую речь? А интонация, а громкость? Не похоже будет...
– Надо попробовать, что мы в конце концов теряем?- вступает в разговор второй секретарь Кузнецов,- а так надежда есть...
– Правильно, товарищ Кузнецов,- облегчённо вздыхает Жданов,- обеспечьте товарищам всё необходимое для работы, а вас, Алексей Сергеевич, я попрошу возглавить техническую сторону дела. Товарищ Мехлис, у вас речь с собой? До выхода в эфир, товарищи, времени осталось совсем мало, всего пять часов, надо торопиться...
* * *
– Никуда не годится,- со вздохом снимаю массивные наушники,- хоть я в финском и не бум-бум, но даже мне заметно разницу, когда он говорит фразу целиком, а когда мы составили её из кусков...
Нусимович согласно закивал.
– А мне кажется,- подаёт голос молодая черноволосая девушка-звукоинженер, стоящая у громоздкого шкафа с надписью 'Престо',- не так уж и плохо, поправить надо всего несколько мест в середине и конце записи. Так давайте пригласим артиста и перепишем их.
– Что вы себе позволяете, товарищ Спектор?- как ужаленный подскакивает руководитель Ленинградского Радиокомитета,- товарищ Чаганов кажется ясно выразился...
– Погодите, товарищ Нусимович, а ведь хорошая идея...
– Где же мы найдём сейчас артиста со знанием финского языке?- сдувается он и сползает вниз по спинке стула.
– Не нужно знание финского,- приободряется стушевавшаяся девушка,- достаточно чтоб он хорошо звукам подражал...
– Постойте, куда вы? Товарища Нусимовича здесь нет,- из-за двери раздаётся громкий голос референта начальника Радиокомитета.
– А мне сказали здесь,- в аппаратную распахивается дверь, на пороге появляется тщедушная фигура с очень знакомым лицом и рослого амбала, держащего того за руку,- так вот же он...
– Аркадий, не до тебя,- раздражённо начинает Нусимович и вдруг осекается.
Все находящиеся в помещении молча глядят на популярного артиста Райкина, два фильма которого вышли на широкий экран в прошлом году.
– Прошу прощения,- смущённо бормочет 'звезда',- а я думал Яша от меня прячется, платить не хочет... так мне подождать или я уже пойду?