Чалдоны
Шрифт:
— Боженька ослушника покарал! Если будешь верхом на заборе ездить, одежонку рвать или у колодца ошиваться, еще не так накажет.
— Бабушка, а Боженька где живет? — осторожно поинтересовался Юрка.
— Известно, на небе, — перекрестилась она. — Кто старшим перечит, ведет себя плохо, тому достаются от Него кривая судьба и дырявое счастье.
Юрка живо представил кривого на один глаз соседа и проржавевшее насквозь ведро, давно валявшееся за огородом. Такой доли себе парнишка не желал и старался всё делать так, чтобы понравилось Боженьке.
Однажды отец простудил почки.
— Сбегай, Юра, к Малой Бланке, — попросила она. — Растет по тамошнему ручью белозор. Сам — низок, стебелек тоненький, пять округлых беленьких лепесточков, а середочка золотая. Шибко от почек помогает. Только смотри не заблудись!
Жаль Юрке отца. Мигом собрал котомочку, свистнул верную Жучку и отправился искать белозор.
Идет по родному краю. В небе дикие голуби вьются, по сторонам березки хороводы водят, поля колосятся. Через дорогу суслики перебегают. Жучку дразнят. Желтенькие овсяночки на кусточках звенькают: синь-синь, си-ти-ти… Высь высокая. Даль далекая. Раскинуть бы парнишке руки, обнять ненаглядную родину, да некогда: отец хворает. Топает Юрка — пыль из-под сапог винтом клубится. Видит, семенит навстречу старичок, постукивает посошком о дорогу, словно проверяет ее на прочность. Жучка бросилась к нему — хвостом виляет, ластится!
Юрка сдернул с вихрастой головы кепчонку, вежливо поклонился:
— Здравствуйте!
— Здравствуй, здравствуй, подорожничек! — Старичок остановился. — Водички не найдется? — Юрка достал из котомочки манерку, тот отпил чуть-чуть и вернул, улыбнувшись: — Куда путь держим?
— Траву белозор ищу. Отец хворает, — затуманился парнишка.
Старичок огладил седую бороду и ласково заворковал:
— Знаю такую травку. Дойдешь до развилки, свернешь налево и упрешься в ручей. Там и найдешь, что ищешь. Когда-то сам святитель Иннокентий из него пил. Раньше-то на месте Малой Бланки монастырский амбар стоял, вот святитель и приезжал хозяйство оглядеть и по окрестностям побродить. Где он ступал, там птахи гнезда вили. Ну ладно, шагай, подорожничек, пока солнышко с голубой горки вниз не покатилось…
Юрка прошел немного и оглянулся, а старичка и след простыл, как будто его и не было.
Ручей от развилки оказался недалечко. Берега серебрились от цветущего белозора разлившимся сияющим облаком. Парнишка аккуратно рвал заветную траву, складывал в пучочки и перевязывал стебельками кровохлёбки. Покручивая свои листочки то в одну, то в другую сторону, загадочно шелестели осины, то тут, то там раздавались таинственные шорохи. Всюду мерещился святитель Иннокентий, так почему-то похожий на старичка с посошком.
Вернулся Юрка домой на закате — уставший, но счастливый! Рассказал бабушке Арине о встрече со странным путником.
— Боженька был! Тебя на доброту проверял, — сразу догадалась бабушка Арина.
— Он же на небе живет, — не поверил Юрка.
— Живет-то живет, но иногда и на землю спускается. Старичком или еще кем нарядится и ходит среди людей, грешников уму-разуму учит. — Из глаз бабушки Арины так и сыпались веселые искорки.
На целебных настоях белозора отец быстро поправился и подарил сыну складной ножичек для сбора грибов…
Юрка наступил на один и расстроился:
— Бабушка, ты ходишь тихо, а грибов набираешь больше?!
— Примечай, — делится своими секретами она. — Где кошачья лапка и подорожник, тут и рыжики. Петельками ходи, на цыпочках.
Сели на колодину перекусить, вокруг пни в брусничных шапках столпились. Спелые ягоды так в рот и просятся. Юрка не утерпел, попробовал и закатил от наслаждения глазки к небушку.
— Чистый мед! Вот бы на зиму припасти, от простуды спасаться.
— Не всё сразу, — остепенила бабушка Арина. — Потерпи, голубчик, до завтра…
И не обманула. Разбудила Юрку ни свет ни заря, пришли на заветный курешок, давай наперегонки вчерашним пням поклоны бить.
«Крепко держит слово!» — с уважением поглядывает Юрка на проворную бабушку, ловко обирающую отборные брусничины с кустиков.
Нащипали с горкой лукошко и, довольные, понесли в две руки лесные гостинцы маленьким горбунятам и дедушке Николаю на радость. Идут беспечно по ухабистой дороге, навстречу беспощадному времени, роняя в пыль драгоценные ягодки.
— Синь-синь, си-ти-ти, синь-синь, си-ти-ти, — звенькают желтенькими овсяночками годы над полем жизни.
Ничто в этом мире не вечно! Пришла пора, и мудрая бабушка Арина переселилась в райский сад к Боженьке, где растут волшебные травы. Лечит ангелов и тоскует по земным росам.
Юрка вырос и стал замечательным врачом! Уроки доброты и милосердия, полученные в детстве, не прошли даром.
СВЕТ ЛЮБВИ
Рассказ
Завечерела, насторожилась Потаповка под ранней льдистой звездой, а в избе Данилы Помазуева праздник: отмечают приезд Герки, сбежавшего из тюрьмы. Стол так и ломится от закуски, посередке ядовито щурятся на керосиновую лампу бутылки с водкой.
Яков Березовский, давно овдовевший сосед, опрокинул очередную рюмку в бездонную пещеру беззубого крупного рта и напугался:
— Ой, упоишь! Домой не доберусь…
— Тебя упоишь! — весело пророкотал в ответ Данила и осуждающе поглядел на Герку, уткнувшегося клювастым носом в тарелку с брусникой.
Из кухни вышла Федора, жена хозяина, затравленно окинула подслеповатыми глазами неряшливое застолье и робко попросила мужа:
— Сходил бы загнал поросят. Морозно, простынут.
Растолкала пьяного Герку и увела в спальню, причитая шепотом:
— Навязалось горюшко на седую головушку…
Раскочегаренный водкой, Данила голоушим вывалился на задний двор. Пошатываясь, стал загонять поросят. Увертливый боровок Яшка никак не шел в хлев. Старик сорвал с гвоздя бич и принялся с придыхом полосовать настырную скотину.