Чапаята
Шрифт:
Наверное, комбайны вот-вот пойдут в наступление. Почему же отец не зовет на помощь? А что, если он один, без него, Васи, решил управиться?
Расстроился Вася и ударил грязной пяткой по лестнице, приставленной к чердаку. Лестница накренилась и гулко рухнула на землю. Вася подобрал под себя ноги. Испуганно посмотрел вниз. «Чердак высоко, — подумал он. — Прыгнешь — костей не соберешь. Эх, если бы раздобыть канат и на нем спуститься, как альпинист с горы, прямо под навес…» Глянул — под навесом вокруг клушки возятся пухленькие, словно одуванчики, цыплята, что-то выискивают своими розовыми
«Стоп! А где же тачанка?» — Вася только теперь заметил, что под навесом пусто. Еще вчера там стояла дедушкина тачанка, старая, как говорится, видавшая виды боевая тачанка. А сейчас ее нет. Куда она подевалась? Вася в отчаянии.
БЫЛА ТАЧАНКА — И НЕТ ТАЧАНКИ
Во дворе даже следа тачанки не видно. Словно сквозь землю провалилась.
Вася растерянно смотрит с чердака на то место, где еще совсем недавно стояла она. Пусть у тачанки не было колес, пусть поржавели металлические пластинки, которыми она была обита изнутри, все равно и такая нравилась она Васе. Частенько забирался он на нее и, махая руками, визжал и подпрыгивал на месте — воображал, что его трясет от быстрой езды. Кузов тачанки отлично сохранился. Передняя часть поднималась высоко и была просторной. При желании там могли бы разместиться сразу три ездовых. На деревянную спинку, разрисованную неизвестным художником, Вася смотрел восторженно. Рядом с потемневшим, в мелких трещинках, солнцем на спинке сияла крупная алая звезда. Лишь она сохранила свою яркость, потому что была нарисована позже. От звезды, как и от солнца, струились прямые, стрелообразные лучи. У солнца лучи наполовину выцвели, а у звезды сияли во всем своем блеске.
Вася не раз водил под навес дружков-приятелей и показывал им раскрашенную тачанку. Всем она нравилась.
Полюбоваться ею приезжал даже как-то из соседнего села Сормовка длинношеий первоклассник с петушиной фамилией Кукарекин. Он смотрел на тачанку то с одной стороны, то с другой и подпрыгивал от восхищения. Голова его все время вертелась туда-сюда, словно на шарнирах. «Неужели чапаевская?! — не верил он глазам своим и щупал тоненькими пальчиками порыжевшую обивку под сиденьем. — Столько лет прошло, а еще живая!» Вася вздохнул огорченно: «Какая же она живая! Колес-то нет…» Он очень жалел, что тачанка без колес. Так хотелось прокатиться на ней по степной дороге! Но какая же езда без колес!
Однажды он спросил дедушку, куда подевались колеса. Дедушка ответил, что выбросил он их из-за непригодности: спицы повыбились, поистерлись железные ободки, старое дерево кой-где прогнило, того и гляди развалится. Пробовал дедушка от других повозок приделать колеса. Да где там! Не тот размер. Надо было по особому заказу смастерить колеса, да столяр отказался: «Зачем старой бричке новые колеса! Послужили, и хватит! Ныне в колхозе иная техника». Так и осталась тачанка без колес… И кому она понадобилась? Разве что на дрова.
Надо немедленно дедушке Анисиму сообщить о пропаже…
Вася заметался по чердаку. Крикнуть бы кому-нибудь, позвать на помощь. Но на улице и во дворе ни души. Разгар дня. Все на работе.
И тут Вася увидел чернокосую Тому Бесхатневу. Она живет по соседству. Что-то напевая себе под нос, Тома бодрым шагом, как солдат, маршировала по улице.
— Тома! Тома! — закричал Вася. — Спаси!
Тома Бесхатнева открыла калитку и, обежав дом, увидела упавшую лестницу возле завалинки, а на чердаке — Васю. На голове у него дедушкина папаха, на груди — бинокль, за поясом — деревянная сабля. Вид, однако, далеко не геройский.
— Нет мочи ждать! — стонал Вася. — Приставляй лестницу скорее. Не то прыгну без парашюта.
Тома подняла лестницу, прислонила ее к глиняной стенке дома.
— Слазь, пока голова цела. Я подержу.
Вася стал быстро-быстро спускаться. Спрыгнул на землю, сказал:
— Том, ты знаешь — тачанку похитили!
— Никто ее не похищал, — спокойно ответила Тома.
— Как так не похищал? Была, а теперь нет.
— Спохватился! Ее вчера вечером со двора увезли.
— Кто увез?
— Дяденьки из мастерской приходили. Измерили повозку вдоль и поперек. Погрузили в телегу и увезли.
— Куда увезли?
— А я знаю. Может, качалку для детсада из нее сделают. Может, еще что. Без колес какой от нее прок!
— Так тачанка же эта — героическая! Дедушка никому бы ее не отдал.
— Как бы не так! Дедушка Анисим сам помогал грузить тачанку в телегу.
Обозлившись на Тому, на всех людей на свете, Вася надвинул на самые брови папаху, вскинул саблю и вприпрыжку помчался искать дедушку.
— Я — Чапай! Я — Чапай! — кричал Вася. — Любому злодею голову отсеку! Отсеку! От-секу!
Из крапивных зарослей во все стороны летели зеленые клочья.
В это время на тропинке показался третьеклассник Сенька Морозов, председательский сын, по прозвищу Дед Мороз. Он солидно вышагивал с походной сумкой-планшеткой на боку.
Увидев Васю, Сенька остановился. Сморщил маленький, похожий на редиску нос и ехидно засмеялся:
— Тоже мне Чапай! С деревянной саблей…
— Ну и что! — отозвался Вася. — У тебя и такой нет!
— Зато у меня есть тачанка! — Сенька гордо поднял свой нос-редиску.
— Ха! Так я тебе и поверил!
— Не веришь — и не надо! Сам скоро попросишься на мою тачанку!
Сенька тряхнул сумкой и скрылся.
Вася приуныл. Воевать с крапивой охота пропала. Он сунул саблю в картонные ножны и побрел по дну оврага домой.
ВО СНЕ И НАЯВУ
Дедушка Анисим спросил Васю, отчего он такой угрюмый.
— Тачанка наша пропала, — хмуро ответил Вася.
— Как это пропала? — удивился дедушка. — Я ее в ремонт отправил. Обещали, будет как новенькая.
— И скоро?
— Через день, два…
Тут Вася не выдержал и рассказал про Сенькину тачанку.
Усы у дедушки зашевелились и весело поползли в стороны.
— Хвастун твой Сенька! Просто-напросто дразнит тебя, — сказал дедушка. — Услышал от отца про тачанку и задумал подзадорить внука чапаевца. А ты и поверил!
Дедушка весело прошелся рукой по усам. Они у него русые, со вздернутыми кончиками. Похожи на чапаевские.