Чародей лжи
Шрифт:
И это доходы от консервативных голубых фишек, которые торговались на Большом табло. Выигрыши на более рискованном ВРЦБ в период «бычьего» рынка шестидесятых плохо документированы, но, по крайней мере, одно исследование оценивает их как впятеро превышающие промышленный индекс Доу-Джонса. Эти выигрыши на биржевом курсе напоминают хайтек-пузырь конца XX века или финансовые пирамиды всех веков. Так что инвесторы Мэдоффа, вспоминающие годовые прибыли в 20 %, возможно, не страдают забывчивостью: такие прибыли не особенно настораживали в эпоху, когда иные открытые инвестфонды за год удваивали свои активы.
О возможностях молодого внебиржевого рынка 1960-х годов вспоминал, в частности, Майкл
Поначалу брокерская фирма Берни Мэдоффа (в лице единственного сотрудника – самого Мэдоффа) располагалась за пустующим письменным столом в бухгалтерской фирме его тестя на Сорок второй улице недалеко от Брайант-парка. Через несколько месяцев он подыскал себе две комнатки в Нижнем Манхэттене, на Эксчейндж-Плейс, 40. В одной он устроил приемную, где по нескольку часов в день работала его жена Рут, администратор офиса, а в другой – кабинет, откуда он обзванивал других трейдеров и заключал сделки.
Чтобы заниматься внебиржевым трейдингом в 1960-х, требовалось, помимо лицензии, обеспечить два непременных условия: свободный доступ к телефону и к ежедневным спискам котировок внебиржевых акций, «розовым страницам», которые публикует Национальное бюро котировок. (Страницы с таблицами курсов акций печатались на розовой бумаге, а сведения по корпоративным облигациям – на желтой.) В конце 1950-х годов один автор, понаблюдав за составлением таблиц в Бюро котировок, заметил, что «изготовление розовых страниц – без преувеличения самая поразительная операция на финансовом рынке».
Пять дней в неделю служащие Бюро котировок совершали настоящий трудовой подвиг: вручную собирали прайс-листы – почти восемь тысяч наименований акций, – торгуемых примерно двумя тысячами маклеров по внебиржевым сделкам с ценными бумагами. Сотрудники бюро сопоставляли цены на акции одного наименования и переносили данные на трафаретную форму, с которой затем на ротаторе печатались сводные таблицы. В считаные часы «розовые страницы» доставлялись к дверям нескольких тысяч фирм по всей стране. Котировки принимались только от маклеров с полной подпиской на эту услугу, которая стоила около 460 долларов в год.
Для Мэдоффа это было на первых порах слишком дорого, так что он довольствовался «розовыми страницами» предыдущего дня, собранными по другим брокерским фирмам на том же этаже здания по Эксчейндж-Плейс, 40. В конце концов он понял, что сведения о ценах устаревают раньше, чем высохнет типографская краска, и что для эффективной торговли нужны только имена и телефонные номера маклеров, контролирующих рынок бумаг, которые тебя интересуют. Будьте уверены, Берни Мэдофф на заре своей деятельности торговал вовсю. Сертификаты акций доставлялись и забирались курьерами, а сделки записывались вручную в большие гроссбухи. Все это входило в обязанности Рут. Можно сказать, Рут была его мини-«бэк-офисом», вела учет всех его сделок по меньшей мере в течение первого года.
Инвесторам XXI века, привыкшим к компьютерным сетям и мгновенной связи, трудно вообразить, что в 1960-х не было абсолютно никакого способа независимой проверки цен внебиржевых бумаг. Если
О том, как Берни Мэдофф делал деньги в 1960-х, документальных свидетельств немного, но точно так же обстоят дела с большинством крохотных фирм той эпохи. По его собственной версии, он зарабатывал главным образом трейдингом, регулярно покупая бумаги внебиржевого рынка по одной цене и продавая по другой, существенно дороже, а прибыль вкладывал в расширение операций. Зафиксирован единственный след его ранней деятельности – сделка-андеррайтинг с гарантированными обязательствами, которую фирма провела в марте 1962 года для маленького предприятия A.L.S. Steel из Короны (Квинс). По словам Мэдоффа, его отец выступал посредником этой компании, он и устроил сыну эту сделку. Обещанная маржа была солидной, но Мэдофф сказал, что не помнит в точности, была ли сделка завершена.
Прошли годы, и сложилась семейная легенда, согласно которой в те ранние годы он шел от успеха к успеху, и это вполне правдоподобно, если иметь в виду мелкие трейдинговые операции его нарождающегося бизнеса. Но что касается управления инвестициями, то здесь он чуть ли не с самого начала стал нарушать правила и в результате к середине 1962 года оказался на грани краха.
В то время Мэдофф управлял деньгами примерно двадцати клиентов. В основном это были его родственники, мелкие инвесторы, которые не могли позволить себе рискованных спекуляций. Это не помешало ему, по его собственным словам, инвестировать их сбережения в известный своей непредсказуемостью волатильный рынок новых эмиссий начала 1960-х – предтечу хайтек-пузыря конца 1990-х, когда появилось несметное число интернет-компаний (доткомов). В лихие шестидесятые, «гоу-гоу-годы», рынок был точно так же наводнен мелкими, «мусорными», высокоспекулятивными акциями молодых, неокрепших компаний, которые, случалось, вступали потом в пору расцвета, но куда чаще терпели крах. Поддавшись общему безумию, Мэдофф, наперекор всем нормам и правилам и даже простому здравому смыслу, навязал своим не расположенным к риску клиентам очевидно не подходящие им инвестиции.
Это прегрешение не спишешь на неопределенность регламентаций. За несколько десятков лет до того, как Мэдофф открыл свою контору, регуляторы рынка внедрили обязательные для соблюдения «правила годности» (требование к продавцу рискованных активов проверять платежеспособность клиентов и увязывать возможности рынка с потребностями инвестора). Брокерам запрещено продавать клиентам инвестиции, слишком рискованные для их финансового положения, даже если клиенты изъявляют желание их купить. Продавать клиентам высокорисковые акции новых эмиссий было противозаконно, и Мэдофф не мог об этом не знать.