Чародей поневоле (сборник)
Шрифт:
Род улыбнулся.
— Очень умно,— отметил он и понимающе кивнул, но подумал вот о чем. Если сработает. Но не сработает ни за что. Люди, у которых водятся денежки, с радостью отдают их на нужды благотворительности, но не выложат ни цента, если им сказать, что они обязаны это сделать. И насколько же благодарны будут нищие своей королеве, если она им откажет и созовет войско, дабы оно прогнало их прочь?
Но даже если королева внемлет требованиям бедняков, что тогда? Как быть с тем вкусом власти, который они почуют? Бедняки добились своего от королевы!
Спору нет, план Туана был очень хитер. Его попросту ловко провели. Пересмешник в любом случае не остался бы в проигрыше, а вместе с ним те межзвездные тоталитаристы, которые стояли за всей этой заварушкой.
Но Туан искренне желал добра. Он просто-таки излучал благие намерения. Вот только в политической теории он подкован был слабовато, а с намерениями у него все было в полном порядке.
Род поднял кружку и порядочно отхлебнул.
— А вот некоторые поговаривают, будто бы Дом Кловиса готов сбросить Катарину с престола.
— О нет, что вы! — возмущенно вскричал Туан.— Я люблю королеву!
Род пытливо взглянул в искреннее, открытое лицо юноши и по-своему интерпретировал это заявление, после чего вновь принялся разглядывать вино в кружке.
— Я тоже,— сказал он, и прозвучало это куда более правдиво, чем ему самому хотелось бы.— Но при всем том я вынужден признать, что она, скажем так, ведет себя не слишком мудро.
Туан громко, выразительно вздохнул и всплеснул руками:
— Это верно, это очень верно сказано. Желает блага, но получается просто ужасно.
«Давно ли вы смотрели на себя в зеркало, мистер Кеттл?» — мысленно съязвил Род, а вслух спросил:
— Это как же понимать?
Туан печально улыбнулся:
— Она желает за один день передать все то, что веками строили ее пращуры. В нашем королевстве много дурного, не буду спорить. Однако навозную кучу не сметешь одним взмахом метлы.
— Это верно,— согласился Род.— А скопившаяся в глубине такой кучи селитра может и взорваться.
— Великие лорды не понимают, что она играет с огнем,— продолжал Туан.— Они видят одно: что она хочет, чтобы в этой стране звучал только один голос — ее голос.
— Ну что же,— Род поднял кружку, и лицо его приняло выражение непоколебимой решительности.— Выпьем за нее и будем надеяться, что она преуспеет в этом.
— Вы полагаете, что такое возможно? — вздохнул Туан.— Значит, вы еще больший глупец, чем я. А меня повсеместно считают самым большим глупцом на свете.
Род поставил кружку на стол.
— Вы это просто так сказали или у вас на уме какие-то особые мысли на сей счет?
Туан скрестил указательные пальцы.
— Трон покоится на двух ножках. Первая из них — аристократы, которые противятся всему новому и потому противостоят королеве.
— Благодарствую,— ехидно усмехнулся Род,— за то, что вы открыли мне эту страшную тайну.
— Если бы аристократы действовали сами по себе,— продолжал Туан,— они бы, пожалуй,
— Вот-вот.— Род закусил губу.— Насколько я понимаю, лорды во всем слушаются своих советников и делают только то, что те им советуют?
— И наоборот, не делают того, от чего их советники отговаривают. И все советники поют под одну дудку — под дудку Дюрера.
— Дюрер? — нахмурил брови Род.— Это еще что за птица?
— Советник милорда Логира.— Туан брезгливо скривился,— Он имеет кое-какое влияние на Логира, и надо признаться, это чудо, поскольку Логир отличается завидным упрямством. Словом, покуда жив Логир, Катарина может спать спокойно. Но как только Логир умрет, Катарине конец, ибо наследник Логира ненавидит ее лютой ненавистью.
— Наследник? — Род вздернул брови.— У Логира есть сын?
— Двое сыновей,— с натянутой улыбкой отозвался Туан.— Младший — дурачок, готовый полюбить даже своего злейшего врага, а старший — горячая голова, который обожает подхалимаж Дюрера. Так что Ансельм Логир сделает все, что ему присоветует Дюрер.
Род снова приветственно поднял кружку:
— Так пожелаем же Логиру долгих лет.
— Охотно,— с чувством кивнул Туан,— Ибо Ансельм издавна затаил злобу на королеву.
— За что? — нахмурился Род.
— Я не знаю,— покачал головой Туан и поскучнел. Лицо его стало похожим на морду гончей, страдающей хроническим гайморитом,— Не знаю.
Род откинулся назад, положил руку на рукоять меча.
— Стало быть, они с Дюрером мечтают о свержении королевы. А другие лорды пойдут за ними — если старый Логир помрет. Ничего не скажешь, одна ножка у трона надежна на диво. А что вторая?
— Вторая,— отозвался Туан, изобразив приветственный жест скаута,— это народ — крестьяне, торговцы, купцы. Они любят королеву за то, что она пытается облегчить их скорбное житье. Однако они опасаются ее из-за ведьм.
— А… ну да. Из-за ее… ведьм.— Род прищурился, попытавшись придать своему лицу выражение полной осведомленности в данной проблеме. На самом же деле мысли у него в мозгу бешено метались: «Ведьмы — политическая сила? Что за бред?»
— Много веков,— продолжал Туан,— ведьм подвергали жестоким пыткам, покуда они не отрекались от дьявола либо не выдерживали испытания водой. Если же не помогало ни то ни другое, их сжигали на кострах.
На миг Роду стало искренне жаль погибшие из-за людской близорукости и суеверий целые поколения эсперов.
— Но теперь королева покровительствует им, и некоторые поговаривают, будто она и сама ведьма.
Род стряхнул туман раздумий и проворчал:
— Пожалуй, это не слишком вдохновляет народ. Вряд ли такие мысли могут поспособствовать безоглядной борьбе за королеву и ее благие начинания.
Туан покусал губы.
— Скажем так: народ не слишком уверен…
— То есть чертовски напуган,— уточнил Род.— Однако от меня не укрылось, что, говоря о народе, вы не упомянули об этих нищих.