Чародей поневоле (сборник)
Шрифт:
— Погуляли на славу, а, хозяин? — бормотал слуга.— Небось за парочкой девиц приволокнулись?
— Разбуди меня, когда будут зажигать утреннюю свечу,— буркнул Род в подушку.— Я должен заступить на стражу, когда королева будет завтракать.
— Слушаюсь, господин,— ответствовал Большой Том, стащил с Рода второй сапог и, похохатывая, улегся на свое место.
Род выждал, когда его слуга снова захрапит, перевернулся на бок и оглянулся через плечо. В общем и целом Том отличался непоколебимой верностью
Он опустил голову на подушку, закрыл глаза и попытался заставить себя уснуть.
К несчастью, с аутотренингом нынче у него ничего не вышло. Все чувства у Рода обострились до предела. Он мог бы поклясться, что ощущает щекой все волокна наволочки, что слышит, как под полом тихонько скребется мышь, как квакает во рву лягушка, как порывом ветра доносит радостный смех.
Глаза Рода резко открылись. Радостный смех?
Он скатился с кровати и поспешил к высокому узкому окну. Кто это, интересно, тут устраивает празднества посреди ночи?
Луна зашла за зубчатую северную башню. На ее фоне плясали силуэты юных фигурок. Некоторые из них, похоже, восседали верхом на метлах.
Ведьмы. В северной башне…
Род взбирался по разбитым ступеням винтовой лестницы. Гранитные стены, казалось, с каждым шагом сжимаются. Род шел и убеждал себя в том, что, будучи объявленным эльфами чародеем — ох уж эти эльфы, паршивцы! — он имел полное право принять участие в торжествах этой компании.
Вот только желудок его почему-то не желал смиряться с этой мыслью и жалобно клянчил таблеточку драмамина. Во рту у Рода пересохло. Ну хорошо, эльфы к нему отнеслись благосклонно, но вот сообщили ли они о своей благосклонности ведьмам?
Припомнились древние сказки, которые он слышал и читал в детстве, и эпизоды появления ведьм в «Макбете». Сейчас, когда Род впервые в жизни всерьез задумался об этом, ни единой ведьмы с филантропическими наклонностями он, как ни силился, припомнить не мог, кроме Доброй Глинды, которую и ведьмой-то можно было назвать с большой натяжкой.
Одно преимущество у него все-таки имелось: похоже, ведьмы пребывали в благодушном настроении. Вдоль по лестнице гуляла мелодия старинной ирландской джиги, к которой примешивался веселый молодой смех.
Впереди на стену падали отблески факелов. Род совершил последний виток по спирали и оказался в просторном зале на вершине башни.
Танцующие кружились в танце, но ходили не только по кругу, но и над ним — эдакий трехмерный хоровод. Сквозь клубы дыма Род видел парочки, танцующие на стенах, на потолке, в воздухе и изредка — на полу. Тут и там болтали и смеялись группы людей в ярких, блестящих одеждах. Большинство держало в руках кружки, которые периодически наполнялись из большого бочонка, стоявшего возле лестницы.
Все
Он остановился на пороге, чувствуя себя в высшей степени не в своей тарелке — кем-то вроде классной дамы на школьных танцульках, эдаким неизбежным злом.
Какой-то юнец, затыкавший бочонок затычкой, заметил незваного гостя и ухмыльнулся.
— Эй! — крикнул он.— Что ты так припозднился?
В руке Рода оказалась наполненная до краев кружка.
— Да я и не собирался сюда в общем-то…— промямлил Род.
— Да собирался, мы-то знаем,— осклабился юнец,— Молли напророчила, вот только она сказала, что ты тут еще полчаса назад появишься.
— Прошу прощения,— проговорил Род,— Пара-тройка неотложных дел, вот я и…
— Да ладно, ты не переживай так уж сильно. Это она, видно, подвыпила, да и ошиблась чуток. А вообще мы поджидали тебя с тех самых пор, как ты явился в замок. Эльфы сказали нам прошлой ночью, что ты — чародей.
В голове у Рода прояснилось.
— Чушь! Никакой я не чародей. Такой же из меня чародей, как из вас… То есть я хотел сказать…
— О, ты — чародей,— торжественно кивнул юноша,— Чародей. И притом самый искусный. Разве ты явился к нам не на падучей звезде?
— Да это наука, а никакое не колдовство! Я не чародей, повторяю!
Юноша весело улыбнулся.
— Знаешь ты сам об этом или не знаешь, но ты все равно чародей.— Он приветственно поднял кружку,— И потому — один из нас.
— А-а-а… Что ж, благодарю,— Род также поднял кружку и пригубил напиток. В кружке оказался глинтвейн, подогретое вино, приправленное специями.
Он окинул взглядом зал, пытаясь свыкнуться с непрерывным мельканием танцоров и наглым нарушением законов Ньютона.
Взгляд его остановился на парочке, сидевшей под одним из окон. Молодые люди вели увлеченную беседу, вернее, она говорила, а он слушал. Юноша пожирал девушку взглядом, а она была тоненькая, натянутая как струна, и глаза ее горели жарким пламенем.
Род цинично усмехнулся и призадумался о том, что же на самом деле движет этим преданным юношей.
Девушка ахнула и метнула в Рода гневный взгляд.
У Рода нижняя челюсть отвисла. Он принялся бормотать извинения, но еще до того, как он успел вымолвить подобающую случаю фразу, девушка улыбнулась, грациозно кивнула ему и вернулась к своему театру одного зрителя.
Род так и остался стоять с открытым ртом. Он ухватил за руку виночерпия, не спуская глаз с девушки.
Виночерпий обнял Рода за плечи и обеспокоенно поинтересовался:
— Что встревожило тебя, друг мой?
— Эта… девушка,— пробормотал Род.— Она что, умеет читать мысли?