Чародей с гитарой. Том 2
Шрифт:
Банкан судорожно сглотнул.
— Мариана, неужели это... правда?
— Конечно, правда, что же еще? — удивился Правдивец. — Неужели ты еще не понял, что мне нельзя не верить?
— Будь ты проклят!
Банкан поднял машину над головой, чтобы вдребезги разбить о мостовую. Но, оглядываясь в поисках одобрения, не увидел Марианы. Она уже исчезла в толпе, убежала за угол. Он медленно опустил ящик.
А затем побежал. Злой, с перекошенным лицом, лавировал среди прохожих, продвигался к околице. А Великий Правдивец
— Вон у того дородного человека в кармане склянка с ядом, он затеял отравить любовника своей супруги. А вон тот, рядом с ним...
— Молчать!
Не зная, что еще предпринять, Банкан зажал ладонью решетчатый рот механизма.
— Ты уж извини, — зазвучал приглушенный голос, — но у меня почему-то на редкость хорошее самочувствие. Даже разогрелся. Все-таки приятное это занятие — выкладывать правду.
— Не хочу ничего слышать!
— Хочешь, я-то знаю.
— Ну, пожалуйста! — взмолился Банкан на бегу. — Сжалься!
И тут в голосе Правдивца засквозил высокогорный холод:
— Правда и жалость несовместимы! Ты трус! Боишься истины, как и большинство разумных существ.
— Еще бы не бояться, — задыхаясь, прошептал юноша.
До опушки уже было рукой подать.
Глава 27
В конце концов Банкан очутился на знакомой мирной полянке. Ни Джон-Тома, ни Клотагорба он не застал, но растерянный Мальвит впустил его в Древо и даже — о чудо! — предложил устраиваться поудобнее.
— А ведь я пытался тебя предупредить, — напомнил черепах, когда они с Джон-Томом возвратились. — Но ты не пожелал выслушать. — Заскрипев панцирем, он глубоко вздохнул. — Мало кто внемлет моим советам. Хорошо, если находится один на сотню.
— Мадж вообще никого не слушает, даже меня.
Джон-Том с тревогой вглядывался в испачканное, вспотевшее, усталое лицо сына. Позади на верстаке помалкивал Великий Правдивец — воплощение механической невинности.
Банкан вытер пот.
— Никогда в жизни не подозревал, что правда бывает так опасна.
— Ошибка — считать, что цивилизация зиждется на абсолютной истине, — важно заявил Клотагорб. — Ее ровно столько, сколько может вытерпеть народ, то есть сущие крохи.
— Это так, — коротко подтвердил Правдивец.
— А тебя никто не спрашивал! — рявкнул Джон-Том.
Банкан ни на миг не упускал из виду устройство, словно боялся, что его металлические штырьки вдруг превратятся в ядовитые зубы.
— И как мы с ним поступим? — спросил наставника Джон-Том.
Клотагорб, взглянув на притихший до поры ящик, ответил:
— Думаю, надо с помощью магии отослать его куда-нибудь подальше. Я попробую. Не получится — ты подберешь безотказную чаропеснь.
— Послушайте! — Банкан резко выпрямил спину. — А если я...
Но прикусил
От черепашьего колдовства Древо тряслось и гнулось, и над его верхушкой собирались причудливой формы грозовые тучи. Однако ни громы, ни молнии не произвели впечатления на Правдивца. Он даже не шелохнулся. Черепах наконец признал свое поражение, и тогда Джон-Том извлек из памяти самые убойные чаропесни. Но и они не возымели действия.
Намучившись без толку, Джон-Том даже позволил блудному сыну взяться за дуару, а сам спел за отсутствующих выдр. Безрезультатно.
— Разве можно прогнать истину? — заговорил Правдивец, лишь когда стало ясно, что любые потуги колдунов применительно к нему обречены на позорное фиаско. — Для этого не хватит никаких чар, никаких заклинаний. И в речке ее утопить не так-то просто, — добавил он специально для Банкана.
— Все равно мы должны избавиться от этой опасной вещи. — Черепах взглянул на Банкана в упор, и юноша покаянно опустил голову. — Я пытался тебя предупредить, но ты все равно привез ее. Большинству людей вполне хватает той правды, что есть. Даже с лихвой.
— Это так, — повторило устройство.
— Плохо приспособленных к истине, а таких большинство, она стравливает друг с другом. Она разрушает семьи и целые общины. Из-за нее вспыхивают войны.
— Но это не моя вина, — возразил Правдивец. — Я ведь не делаю правду. Я лишь довожу ее до сведения. Едва ли можно упрекать меня за то, что разумные существа предпочитают утешающий обман. Если на то пошло, начни все кругом говорить правду, я останусь без работы и буду чертовски этому рад.
Джон-Том выглядел жалко, но не более, чем его учитель.
— И как нам теперь быть?
— Пускай остается. Только здесь, в Древе. Подальше от чужих ушей. Я прожил несколько веков и лучше других способен терпеть истину. Постараемся ее не замечать.
— Нельзя заточить правду, и нельзя ее игнорировать, — заявил Правдивец.
У черепаха недобро сверкнули глаза. Он приблизился к устройству, и такой мудростью, такой энергией веяло от волшебника, что штепсель не выдержал и отклонился. «Пускай истину нельзя уничтожить, — подумал Банкан, — но подчас ее можно напугать».
— Все же мы попытаемся, — сказал Клотагорб Джон-Тому. — Пойдем, мой друг. Пороемся в библиотеке, вдруг да разыщем какую-нибудь подсказку. Если в принципе еще можно что-то сделать.
Той ночью к Древу Клотагорба приблизился некто гибкий, мускулистый. Дом колдуна был защищен многочисленными чарами, но этот незваный гость хорошо подготовился к визиту. Он беспрепятственно добрался до своей цели, запихал ее в большую холщовую сумку и повесил на плечо. Мальвит, которому полагалось стеречь Древо от воров, всю ночь проспал мертвым сном, чего прежде с ним не случалось ни разу.