Чаровница
Шрифт:
По мере того как они забирались все выше и выше, Рэндом все больше и больше овладевало сладостное волнение. То ли окружавшая их темнота, то ли необходимость соблюдать секретность – он не мог с уверенностью определить, что этому способствовало, но ее запыхавшееся дыхание показалось ему очень эротичным. Его воображение тут же нарисовало ему другую, очень соблазнительную, картину: он накрыл ее тело своим и страстно осыпает ее поцелуями.
Он оглянулся. При свете фонаря ее карие глаза таинственно мерцали, как только что сваренный шоколад.
Рэнд
На этот раз она не сопротивлялась. Весь вечер Сесили только и думала о том, что он поведал ей о своих рано умерших родителях. О его, по-видимому, страшно одиноком детстве. О том, чего не было в его жизни.
Когда умер Джонатан, Сесили испытала, видимо, точно такую же боль, какую испытывал Ашборн на протяжении всего детства. Не только потому, что ушел любимый человек, но также оттого, что ты остаешься один-одинешенек на всем белом свете, когда рядом с тобой нет ни одной родной и близкой тебе души.
Такого Сесили не пожелала бы даже злейшему врагу.
Но ведь ей повезло, она обрела фактически вторую семью среди Уэструдеров. Пусть Уэструдеры не были ей так близки, как мать, отец и брат, но тем не менее ее связывала с ними, особенно с кузинами, прочная нить, узы родства.
А как вел себя Фредди, кузен Ашборна? Он же предал своего покровителя, вступив, или почти вступив, в любовную связь с его бывшей любовницей! Хуже того, поведение Фредди, по-видимому, нисколько не удивило Ашборна. Неужели герцог был столь низкого мнения о своих родственниках? Судя по огромному, пустынному дворцу, в котором он жил в одиночестве, особой приязни между Ашборном и его близкими не было и в помине.
В тиши чердака Сесили чувствовала, что попала в совсем иной мир, где нет места прежним обычным понятиям. Они как бы перенеслись в те далекие времена, когда женщина, если она хотела быть вместе с мужчиной, смело могла осуществлять свое намерение – без всякой опаски или стыда.
Сесили не хотелось сопротивляться, отталкивать его от себя. Напротив, она сама обвила руками его за шею, прижимаясь к нему.
Тихо выдохнув ее имя, Рэнд с нежностью поцеловал ее. И опять, как в первый раз, ее захлестнула волна наслаждения, Сесили как бы погрузилась в сладостный мир новых, еще неизведанных ощущений. Она задрожала, чуть приподнялась и поглаживала руками его шею и голову.
Рэнд хрипло вздохнул, как вздыхает умирающий от жажды человек при виде кружки с водой. Повинуясь внутреннему зову, он с новой силой принялся целовать ее лицо, губы, щеки.
Мало что умеющая Сесили училась постигать науку любви, ее страхи и гордость прошли, отступили на задний план и больше не мешали. Осталось только неопытное, но жаждущее
Рэнд еще крепче обнял ее, и она, дрожа от волнения, вытянулась, как струна, и прижалась к нему, гибкая, мягкая и нежная. Такая близость пьянила, кружила голову, возбуждала и увлекала дальше, требуя продолжения.
Рука Рэнда ласково обхватила одну из ее грудей, и в ответ он услышал прерывистый стон, полный неги. Тогда он принялся ласкать и гладить ее грудь с явным намерением заставить ее просить его, чтобы он сделал что-нибудь, способное утолить тот голод и жажду, которые его ласки должны были пробудить в ее теле.
Вскоре ему удалось добиться задуманного: Сесили показалось, что еще немного, и она умрет от невероятного наслаждения, охватившего все ее естество.
– Сесили, – прошептал он.
Она прекрасно помнила свое имя и не нуждалась в напоминании, но ей было необходимо другое – чтобы он продолжал делать то, что делал. Ей хотелось поблагодарить его, тем самым подтолкнуть к дальнейшим ласкам, но слова застревали и не хотели слетать с языка, впрочем, судя по всему, он не нуждался в них.
Рэнд ласкал ее, и ощущение, что еще немного, и она умрет от охватившего ее наслаждения, как это ни странно, только усиливалось.
Когда он обхватил губами ее сосок и принялся то мягко сжимать, то сосать, то играть с ним, Сесили поняла, что он имел в виду, говоря, что хочет отведать ее, как некое изысканное яство. Вскоре блаженство стало просто невыносимым. Сесили задрожала, изогнулась и, запрокинув голову, застонала.
Когда волна наслаждения пошла на убыль, она приоткрыла глаза. Какими бы яркими ни были ее переживания и ощущения, они имели мало что общего с любовью. От этой мысли Сесили стало так грустно и так горько, что она чуть было не расплакалась.
Она взглянула ему в лицо и поразилась твердым, суровым складкам вокруг рта. Неужели он сердится… на нее? Но почему? Впрочем, так лучше, чем… Хотя она не знала, почему лучше и чем… Какие чувства он испытывает к ней? Кроме желания обладать ею и получать от этого наслаждение?
Слава богу, что он по непонятной для нее причине вовремя остановился. Сжав губы, она решительно указала на многочисленные коробки и сундуки, занимавшие почти весь чердак:
– Не пора ли нам приступить к тому, ради чего мы пришли сюда?
Глава 13
Из-за какого-то необъяснимого малодушия Рэнд сперва намеревался предоставить Сесили возможность вести поиски в одиночку. Но ведь это было бы невежливо с его стороны. Кроме того, он не собирался целовать ее, когда они забрались на чердак. Это был порыв, глупый, горячий, поставивший его в дурацкое положение. То, что он способен на такие безрассудства, поразило и огорчило его.