Час абсента
Шрифт:
Они выскочили на улицу, и журналистка буквально перегородила Надюнчику дорогу.
— Покажите фотографии! — приказала Инна.
— Ни за что! — Надежда спрятала пакет за спину. — Вы не имеете права!
— Я знаю, что там, — нагло блефовала Пономаренко, — не упрямьтесь. Отдайте!
— Так это вы мне их прислали? — побледнела Надежда. Она так испугалась, что даже не уловила несоответствия в утверждениях журналистки. Если та знала содержимое фотографий, на кой черт ей требовать их обратно?
Что
Неожиданно из-за угла выскочил парень на роликах. Инна его видела, Надежда нет. Он быстро подкатил к Надюнчику, выхватил пакет с фотографиями и на скорости умчался прочь. Та даже закричать не успела. Она тупо посмотрела на свои пустые руки и прошептала.
— Мне плохо, мне плохо…
Инна подхватила слабеющую на глазах Надежду и поволокла на ступеньки фотомагазина.
— Вы что, в положении? — спросила Пономаренко, как и наметила раньше, прямо в лоб.
Надя отрицательно покачала головой.
— Кто украл у меня фотографии? — Надежда хватала ртом воздух и с трудом выдавила из себя вопрос.
— Это мой человек, — не моргнув глазом соврала Инна, — вы же не хотели отдать их добровольно.
Пономаренко решила, что если не суждено увидеть фотографии, так надо хоть выудить из Надюнчика побольше информации.
— Вы чудовище, вы даже страшнее, чем я предполагала. — Надежда смотрела на журналистку как смертельно раненный зверь на гладиатора: убила бы, да силы на исходе.
— Что это за фотографии?
— Сами знаете! Чего спрашивать? Вы же мне пленку подкинули.
— Надя, ну подумайте, если бы эти фотографии были мои, на кой черт мне их у вас клянчить?
Надежда задумалась. Потом встрепенулась, удивленно посмотрела на Пономаренко, будто видела ее в первый раз.
— Если ворюга подослан вами, то зачем вы меня пытаете? Найдите его, и все дела!
Инна поняла, что ее раскусили. Но беседу продолжать надо было.
— Вижу, вы пришли в себя и можете логично размышлять. — Инна прокашлялась. Не часто она попадала в такое идиотское положение. Когда прибегаешь ко лжи — противно, но когда тебя ловят на вранье — противно в квадрате. — Сейчас дорога каждая минута, — с трудом продолжила Инна разговор. — Расскажите мне сами, что вы увидели на фотографиях, и, может, еще не поздно исправить ужасную…
— Да вы обманываете. Вы все придумали! Это мерзко! — Надежда прямо расцвела на глазах. Откуда только взялся румянец на щеках? Появилась сила, энергия! Она уже наступала, уже обвиняла и почему-то торжествовала.
— Чему вы радуетесь? — перебила ее Пономаренко. Ей тоже надоело ломать
— Вы думаете, он меня шантажировать будет?
— Откуда я знаю, может, вас легче убить, как Любунчика, чтоб молчали!
Это был грубый, запрещенный прием. Угрожать Пономаренко не имела никакого морального права. Но, как ни странно, именно после угрозы Надюнчик сломалась и заговорила:
— Господи, мне страшно, я ни в чем не виновата. Помогите мне!
— Обещаю, что помогу, если это будет в моих силах. Откуда у вас фотографии?
— Вы должны мне поверить.
— Откуда фотографии?
— Не знаю. Сегодня утром мне кто-то прислал пленку.
— И все?
— Была записка. «Последний день Алекса».
— И вы сразу помчались делать фотографии. Значит… значит, вы замешаны в убийстве Алекса. Так?
Надежду стало трясти.
— Я не убивала!
— Вы видели, кто убийца?
— Нет!
— Так что же на фотографиях?
— Я была там. Я выходила из дома, и меня кто-то сфотографировал.
— Вы были в квартире, где убили Алекса? Как вы туда попали?
— Дверь была открыта. Я зашла, увидела там Алехандро и убежала. Очевидно, захлопнула дверь, не помню. Я бежала в панике.
— Он был уже мертв?
— Да, да, лежал в ванной.
— А может, он был еще жив?
— Не знаю, я к нему не притрагивалась.
— А зачем вы туда пошли, Надя?
— Он меня позвал. Позвонил и попросил, чтобы я приехала.
— Алекс попросил?
— Ну да, сказал, что он боится один оставаться и чтобы я все бросила и приехала к Катьке.
— И вы?
— Я послала его к черту.
— А потом поехали. Зачем?
Надежда замолчала. Видно, закончился эликсир правды.
— Не знаю, привыкла подчиняться. Шеф приказал, и я поехала, — ответила Надя. Она очень старалась смотреть журналистке прямо в глаза, не мигая.
— Наденька, отчего вы так его не любили?
Надя снова забуксовала. Пономаренко показалось, что она все поняла про эту женщину. Сама себя кормила, сама в жизни пробивалась, утверждалась, интриговала, выкручивалась и никогда никому не прощала обид, а тем более угроз.
— Надя, ведь вы хотели его убить, поэтому и пришли? Да?
Надежда опустила голову.
— Я не смогла бы его утопить, никогда. У меня смелости бы не хватило. У меня яд был. Да и какая теперь разница? Алекс мертв.
— Но вы-то под подозрением. Так что придется думать вместе, у кого смелости хватило.
— У Верунчика, — тут же выпалила Надежда, — и смелости, и сил хватило бы. Но это не она.
— Почему? Она как раз первая на подозрении.
— Вот поэтому. Она далеко не дура.