Час до конца сентября

Меандр

– А пишите, Фирюза Исламовна, хоть в ООН, - неожиданно развеселился Решад.
– Отдохну от вас, дворником пойду работать, на свежем воздухе.

– Нужен будешь своей рыжей дворником, как собаке пятая нога, - пробурчала старуха, прикинув проблемы, которые принесет ее жалоба. Самой же с болячками придется ездить в райцентр, если снимут наглого врача с должности. А к его заместителю она побаивалась соваться, как зыркнул вчера одним глазом, едва в обморок не грохнулась.

– Нужен, Фирюза-апа. В любом виде, не сомневайся, - Решад уселся обратно в неудобное кресло,

взял в руки ручку, повертел, положил обратно на стол.

– Разогнался! Девки современные, они такие, денежку любят, - не успокаивалась старая язва.
– На штаны твои рыжая долго смотреть не станет.

– Опустим мою личную жизнь, - отмахнулся Решад, и обратил свое внимание на подростка.
– Ну-с, Фанис, худеть будем, или, как в прошлом году, забьем болт на это дело неблагодарное?

– Мне пофиг, - не отрываясь от игры в телефоне, бросил ребенок. Потянулся к бабкиной сумке, достал пластиковую бутылку колы.
– Пить хочу.

– Тебе решать, Фанис. Как надумаешь, приходи, диету распишем, занятия физкультурой. В этом году справку освобождения в школе не получишь, не надейся, - мстительно добавил врач.
– У вас все на сегодня, Фирюза Исламовна?

– Мне давление померяй, да пойдем мы, - приказала бабка.

Пока возился с тонометром, пристраивая манжету на дряблом предплечье, пока выпроваживал липучую пациентку, не увидел, что на ватсап пришли сообщения с фотографиями. Только открыл посмотреть, как в дверь осторожно постучали. В приоткрывшуюся щель просунулась голова Марселя:

– Решад, ты занят? Привет. Я к тебе со своими оболтусами.

– Заходи, чего жмешься, - отложил телефон опять.

– Смотри, как обоих разбарабанило, аллергия, вроде, у мелкого, а обсыпало двоих. Если шоколад ели, ладно, дадим по таблетке, главное, не признаются, черти, где урвали сладкое, - подталкивая почесывающихся детей, друг зашел в кабинет, плюхнулся на стул.
– Пришел с работы, называется, пораньше. Азалька банки крутит, отправила меня.

– Не аллергия, брат, краснуха, - Решаду достаточно было беглого осмотра подопечных.

– Я - Джек Воробей, дядя Решад!
– с восторгом заявил Алмаз, расчесывая сгиб локтя.
– Мы с ребятами на пляже играли, у меня больше всех было перьев и бусинок в волосах, и шляпа капитана!

– Нет, я - Джек Волобей!
– не отстал от брата младший.

– Капитан Джек Воробей, - на автомате поправил Решад мальчишек.
– Ну, что, капитаны, дома посидите пока. Откуда и притащили заразу.

– Так Наймушины в Турцию катались всей семьей, неделю назад приехали, вот и привезли, наверное. Младший бегал такой же, розовенький, в крапинку, - вспомнил Марсель про своих соседей.

– Домой гони свой детский сад, завтра зайду. И с участка - ни ногой!

– Ого, какая фотка! Мне б такую Азаля прислала, - ухмыляясь, друг чуть повернул к себе телефон, лежащий на столе.
– Если что, я не видел!

– По мне, так лучше б не присылала… Нервы мотает.

– Чего не хватает? Сошлись, практически, живете вместе.

– Не знаю. Уехала сегодня, даже в известность не поставила, вон,

как в городе куролесит. И сказать ничего не могу, чуть что, заявляет, - Решад оглянулся на детей, понизил голос.
– Что мы только вместе спим.

– Женись. Будет возможность бумажкой перед носом помахать, если что, - еще раз скосив глаза на телефон, ухмыльнулся Марс.
– Женись, брат, и побыстрее. Потом разберешься, как оно работает. Может, счастлив будешь всю жизнь, а, может, лет через пять сам себя в свидетельство о браке натыкаешь, как котенка: «Кто это сделал? Какой идиот?»

– Еще б пошла за меня…

– Спроси. За спрос не побьет. Все, - оттащив младшего от стеклянного шкафчика с инструментами, Марсель засобирался к выходу.
– Пойдем мы, а то сейчас кабинет твой разнесут.

– Идите, давай, до завтра.

Легко сказать - женись. Одно дело - к женщине приходить на ночь, а другое - примаком идти к ней в дом. Марс Азальку в дом родителей привел, Лешка свою Наталью к себе перевез, Артур домик купил здесь, только потом женился. Назар свою ненаглядную у родителей забрал. Засмеют по поселку, в глаза, конечно, никто не скажет, но на спину на всю жизнь подвесят обидное определение. Хотя, там уже столько висит разных эпитетов, места не хватит.

Решад медленно рассматривал присланные снимки, лежа на новом диване в своем кабинете. Вроде, ничего такого, действительно. Бокал шампанского в руке, вечернее платье, наглухо закрытое сверху, но в разрезе до талии, на отставленной чуть ноге, разбежались тонкие кожаные ремни, стремящиеся вверх, в одну точку, и нижнего белья нет, чтоб эту точку защитить от грубых ремней, впивающихся в стройное тело. И на второй фотографии тоже все сокровенное закрыто ремнями в ряд, только намек, что она обнажена полностью перед фотографом, сидит у кровати на полу, руки сведены назад, голова опущена, каскад кудрей закрывает лицо, оголяя беззащитную шею. И красное яблоко пристроено внизу живота, на сжатых в отчаянном порыве ногах… Грех Евы, назвали же.

Никто, кроме него, не должен видеть подобные снимки. Самому невозможно на это смотреть, не имея возможности прикоснуться, провести рукой, сравнивая на ощупь шершавость перевязи и нежность теплой девичьей кожи... Свернул папку с экрана, кое-как успокоился, набрал номер.

– Ты еще не спишь?
– прошептал, услышав ее голос.

– Собиралась, уже лежу, - тоже шепотом ответила Ира.
– Фотографий насмотрелся?

– Насмотрелся. Ты прекрасна, любимая. Я скучаю, Ир. Впереди целая ночь без тебя, жаным.

– Если никто не бегает с криками: «Помогите!», спать ложись. Солдат спит, служба - идет, - прикрыв ладошкой рот в зевке, Ира взмолилась.
– Решад, я так устала сегодня, первый час ночи, может, завтра продолжим разговор?

– Ты приедешь?

– Еще не знаю, а надо?

– Необходимо. Ты нужна мне рядом, всегда.

– Иногда все равно будем расставаться, у нас у каждого своя жизнь, заботы, дела. И как-то ты жил без меня тридцать пять лет, - напомнила вредина.
– И тебя все устраивало.