Час до конца сентября
Шрифт:
– Я не был счастлив, Ирка. Совершенно.
– Странно. Как же ты тогда жил?
– Плохо, - признался Решад.
– Приезжай поскорей, пожалуйста. Кстати, вот этот весь, эм-м, товар, который ты сегодня рекламировала, в одном экземпляре, или на потоке?
– Вроде, в одном.
– И твои фотографии будут бесполезны, если эти ремешки будут куплены?
– Получается, да.
– Спокойной ночи, любимая, - оставив девушку в недоумении, закончил разговор, улыбаясь своим мыслям.
(14 августа,
Самое тяжелое ощущение, когда ты по уши влюблен - ожидание встречи. Сон становится чутким, малейший шум, стук - и уже на ногах, на низком старте. И, будто сговорились все, столько проехало мимо машин, за год столько в поселке не найдешь, один Леха пролетел на новой служебной раз двадцать, наматывая хвастливые круги. К вечеру, покормив Шлимана, переделав все по дому, что просила мать, сорвался на работу, чтоб было чем занять голову. Но и в больнице было все идеально, придраться не к чему, как ни старался. В девять вечера вновь набрал номер, но в ответ полетели длинные гудки вызова, после включился автоответчик.
Через час забронировал номер в гостинице и вырулил на трассу в сторону Казани.
Решад любил момент, когда с небольшой горки, как на ладони, был виден раскинувшийся внизу город, переливался огнями вывесок и окнами новостроек. Но сейчас было не до красот Казани, долгожданный звонок оборвал музыку.
– Ты в дороге?
– удивленно спросила Ирина, услышав фоном шум автомобилей.
– Да, почти в городе. Здравствуй, любимая.
– А я собралась домой. К тебе.
– Завтра поедем вместе. А сейчас встречаемся в гостинице, адрес скину, я буду на месте через полчаса.
– Уи, мон женераль!
– Ира развеселилась, вспомнив старый фильм с Джулией Робертс.
– Форма одежды: чулки в крупную сеточку, ботфорты со скрепкой и красная помада? Жаль, паричка блондинистого нет.
– Жаным, прекрати дурачиться! Я буду ждать.
– Бегу за париком!
(16 августа, четверг, +25)
Тюк. Тюк. Треск дерева, снова удары молотком. Сашка окна заколачивает! Где Ната, где выход? Летит очередное полено в костер, с глухим стуком ломая цветы у стены дома, уже пылает терраса, мебель скручивается, теряя привычные очертания ротанга, и нет спасенья…
С трудом выдираясь из липкого плена кошмарного сна, Ира повернулась налево, в надежде уткнуться в плечо любимого, но рука встретила пустоту на соседней подушке.
Удары по дереву не прекращались, на дворе кто-то разламывал доски. Быстро заскочив в туалет и почистив зубы, Ирина вышла из дома.
У заколоченной калитки Решад играючи расправлялся с ненавистным забором между участками, ловко орудуя топором. Пару минут Ира любовалась фигурой мужчины, потом подошла ближе.
– Доброе утро. У Лешки на мангал дрова закончились, забор разбираешь?
– Доброе, жаным. Надоело бегать через улицу. Я тебя разбудил?
– Решад повернулся, смущенно улыбаясь.
– Ага. Мне без тебя кошмары снятся, - призналась Ирка. Подошла ближе,
– Ты скоро закончишь?
– Почти все сломал, осталось сложить аккуратно, чтоб не мешалось под ногами.
– Доброе утро, дети, я вам как раз яиц собрала. Что Ирочка, тебя тоже разбудил, неугомонный? Зато теперь удобно и нам с тобой, через улицу каждый раз не бегать, - к влюбленным подошла Наиля, протянула соседке корзинку. Как же счастлив ее сын, хвала Аллаху!
– Доброе утро, Наиля-апа, спасибо огромное, - от смущения Ира шагнула за спину любовника, а потом, подумав, что нет смысла прятаться, предложила.
– Вы с нами позавтракаете?
– Так я уже успела, по привычке даже в отпуске рано встаю. Завтра на свадьбу Рушании идете вместе?
– Да, мам, сходим, поздравим, когда с регистрации приедут.
– Ну и слава Аллаху.
(21 августа, вторник, +26)
В шесть утра Решад привычно перешагнул две ступени, поставил тяжелые пакеты с будущими кустами роз на пол, поудобней перехватил в руку небольшой букет нежнейших ранункулюсов, прошел по коридору к спальне, сияя ярче бляхи на ремне курсанта.
Сколько раз порывался подарить ей цветы, но какие букеты дарить девушке, у которой соток пять у дома утопает в цветах, он и половины не знает, что растет, цветет и пахнет. Вспомнил странное название, однажды зацепившее слух, что любит их, ранункулюсы эти, погуглил. Цветы как цветы. Половину Казани объездил, пока нашел.
На днях получил уведомление явиться в военную комендатуру, и сердце оборвалось. Неужели, все-таки, дали ход его рапорту? Обошлось, только получил документы на новое звание, благополучно несколько лет пролежавшие «под сукном», потолок карьеры, когда находишься в запасе.
Не стал звонить, что приедет с утра, а не вечером, как планировал, летел на грани разрешенной скорости, предвкушая, как откроет личную дверь в лето, поцелует, сонную. И спросит, а не хочет ли она, Ирина, свет Александровна, выйти за него замуж? И как она ответит: «Да», иначе и быть не может.
Жена…
Муж.
Несколько дней после разговора с Марсом, Решад примеривался к этим словам, катал, как камешки, во рту, привыкая к звучанию, усмехаясь собственному решению. И не под прицелом появления ребенка. И коробочка с кольцом, выбранным под чутким руководством Женьки, уже лежала в кармане джинсов.
Взялся за ручку двери, ведущей в спальню, открыл. Кровать заправлена. А где сама? Чуткое ухо вдруг уловило вздохи и стоны из соседней комнаты, как будто там… сексом занимаются? Что? Что это?
Мужчина осторожно отступил два шага, нащупал дрожащей рукой в кармане пачку сигарет, прислушался снова. Нет, не показалось. Хотел было распахнуть дверь, но развернулся и быстрым шагом вышел из дома. На террасе остановился, долго чиркая зажигалкой, закурил.
Вдохнул едкий дым.
Выдохнул.