Час до конца сентября
Шрифт:
– То и смотрю, шрамов на тебе - коллекция.
– Три легких ранения, два тяжелых.
– Родители?
– Мать работает здесь директором школы, отец давно умер.
– Семью обеспечишь? Доча моя, конечно, не из притязательных, но иногда суммы немалые требует. Помогать не стану.
– Потяну. Пусть занимается тем, что ей нравится.
– Да, я смотрю, размахнулась Ирка моя, никогда бы не подумал, что дочь будет… морковку с помидорами выращивать. Внуки будут?
– Мы не торопимся. Ее еще до ЗАГСа нужно довести.
– Не хочет?
–
– Стремительно все случилось... Сколько вы знаете друг друга, месяца три?
– Четырнадцать лет, как оказалось.
– А, да, Бахтияр рассказал. Вот ты какой, лейтенант…
– Майор запаса.
– Добро. Вопросов больше нет. Пойдем, а то вон, моя Женька уже три раза делала «страшные глаза».
– Есть!
– с облегчением выдохнул будущий родственник.
После завтрака Женя прилегла в гамаке, Решад ушел в больницу. Ирина домыла посуду, и вышла на террасу к отцу.
– Дочь, он мне нравится, - без предисловий Александр начал разговор, которого боялась девушка.
– Рано еще что-то говорить, но по первому впечатлению - толковый мужик. В ЗАГС пойдете, или …так?
– Пока так. Он не предлагал, пап.
– А ты как хочешь?
– Если спросит - побегу, в чем есть.
– Дочь, ты счастлива? Вот этим всем?
– отец обвел рукой участок.
– Огород, розы твои, кусты, деревня, Решад этот? Не хочешь вернуться?
– Пап, не вижу смысла возвращаться. Ты говоришь - розы, огород, кусты, а я знаю, что где растет, каждую травинку, как за каким растением ухаживать, не поверишь, но взрослые женщины у меня спрашивают совета! У меня, представляешь?
– гордо заявила дочь.
– Кстати, ты нахваливал чай, а там чая нет, одни травки, сама ферментировала и сушила. На прошлой неделе я на свои деньги купила дегидратор и еще одну теплицу, правда, с осенней скидкой, под помидоры черри на следующий год. Не у тебя выпросила, а сама заработала, и текущие траты уже из моего кармана, и мне это нравится! Я здесь на своем месте, пап, я теперь - фермерша!
Ира раскраснелась, как всегда, когда волновалась, потянулась было к отцовской пачке сигарет, но махнула рукой.
– Канал на ютубе за три месяца перевалил за пятьдесят тысяч подписчиков, а я просто показываю огород, поселок, рассказываю, как приготовить вкусные блюда практически из ничего. Уже три ресторана пользуют мои рецепты!
– продолжила Ира, чуть переведя дух.
– В Москве пока один.
– Но в городе у тебя перспективы! Все, что пожелаешь! Хочешь - ресторан свой будет, а не в чужие руки свои идеи продавать.
– Пап, я здесь живу, привыкай. Не оправдала доченька надежд, не хочет быть крутой папиной наследницей, кривая получилась, да, неправильная? Стыдно людям говорить, что в деревне дочь живет, и довольна
– Ира, ты что выдумала? Что бы ты ни делала, я горжусь тобой, в любом варианте. Ты - лучшее, что у меня есть. Мы были хреновыми родителями, вину с себя не снимаю, но мы с мамой твоей старались. Прости меня, но, когда ты была под боком, даже с тем, - Александр вспомнил меткое определение Виталику, данное нынешним мужчиной дочери, - щеглом, ты все равно была рядом. А тут… Моя ухоженная красавица дочь в земле копается…
– И в земле, и в навозе, и с бензопилой!
– рассмеялась Ира, крепче обняв отца.
– Полтора часа, пап. Всего полтора часа, и я у тебя, по первому звонку. Сам-то! Сюда три месяца ехал, собирался!
– Уговорила. Но повторюсь, что не так, перестанет нравиться это счастье, сворачивай хозяйство, и в Казань.
– И что я буду делать в городе? Опять висеть на вашей с мамой шее, и по клубам бегать до старости, потихоньку спиваясь? Что я там не видела? А у нас грибной сезон начался, завтра в дальний лес едем с подружкой и мамой Решада, пока он на работе. Да, здесь все по-другому, другие ценности, другое мировоззрение, но я очень счастлива, пап, это все - мой мир.
– Смотрю, ты курить бросила, фермерша моя?
– Как-то само получилось, не хочу. Да и Решад уже курит мало, потихоньку тоже бросит, я постараюсь. Вот нарожаю ему выводок маленьких Решадиков, некогда будет вздохнуть и выдохнуть, не то, что за сигарету хвататься.
– Ты не ответила про татарина.
– Я ему верю. Он - лучший, пап, нет, конечно, после тебя, дяди Вити, дедушки и Бахтияра!
– Ирина чмокнула отца в щеку.
– Знаешь, у нас обязательно будут и ссоры, куда без этого, и тарелки летать, но мы оба признаемся, если кто не прав был. После того, как бросили выяснять, у кого характер хуже, по умолчанию поняли, что дальше - вместе. Сейчас мы оба учимся любить.
– Добро. Дочь, я хочу Жене сделать предложение. Я же не дурак, кое-что помню, вернее, вспомнил. Даню усыновлю. Ты не в обиде на нас?
– Ой, я так за вас рада, я ж сразу сказала, какие обиды, а?
– Я ведь еще не старый у тебя, а, доча? Может, еще одного брата тебе забабахаем.
– А забабахайте лучше сестру, братьев и так три штуки, - рассмеялась девушка.
– Женька играть в белорусского партизана перестала? Рассказала, что Данька твой?
– Что?
– побледнел Александр.
– Даня… мой?
– Упс… Ты же сейчас сам сказал «еще одного» и что ты кое-что вспомнил.
– Вообще-то, я говорил про твоих братьев по матери…
– Не веришь, сделай экспертизу. Но хватит посмотреть на мои детские фотографии.
Отец помолчал, видимо, вспоминая и сопоставляя события, после тихо произнес:
– Верю. Но Женя должна сама мне сказать. И ты молчи. Нет, все-таки, женюсь! Жена, умеющая хранить секреты - на вес золота!
Проезжая мимо больницы, Александр вдруг сдал назад, припарковался на обочине, заглушил мотор.