Чаша огня
Шрифт:
Два мира всегда были выражены в Гималаях. Один — мир земли, полный неповторимого очарования, где глубокие овраги и затейливые холмы столпились до череды облаков на горизонте, а внизу, в зарослях бамбука и папоротника бродили осторожные тигры и леопарды. Там на ветвях деревьев в лесах прятались малорослые медведи и шествовали бородатые обезьяны, а суровая лиственница соседствовала рядом с цветущим рододендроном. И другой мир — мир гор, монументальная симфония разноцветных скал. То фиолетовые, то изумрудные, то лиловые или голубые, изрезанные красными ущельями и ультрамариновыми потоками стремительных ручейков, покрытых нахмуренной сырой мглой. Сколько поворотов, сколько осыпей встречается там под ногами, сколько туманов и снежной пурги подстерегают
Если от реки Великий Рангит осмотреть все подступы до снеговой черты гор, все белоснежные купола вершин, то нигде не запоминается такая открытая стена высот. В этом грандиозном размахе особое зовущее обаяние Гималаев — «Обители Снегов», «Лунной Страны», как называли их древние жители этих мест. Величественен Каракорум, прекрасен и фантастичен Тянь-Шань — Небесные горы, Крыша Мира, широк и неповторим Алтай. Но все это только пролог перед невыразимым величием Гималаев. Гигантская, протяженностью в две тысячи двести километров, горная цепь их начинается на северо-западе, где стоит гора Нанга-Парбат (Дьявольская гора) и оканчивается на востоке горой Намче-Барва, поражая грандиозностью горных вершин, равных которым нет нигде на Земле. А ведь когда-то давно, тысячелетия назад, на месте нынешних гор между Индией и Тибетом простиралось огромное мелководное море. На протяжении семидесяти миллионов лет плиты земной коры постепенно наползали одна на другую, поднимая подводные участки наверх, пока, наконец, не образовалась эта величественная и грандиозная горная цепь, без которой теперь немыслим лик Земли.
Ровный и легкий путь вдруг обрезался мощным зубчатым спуском, оторвав меня от созерцания горных красот. Вдали раскинулись бело-лиловые горы, полные какого-то траурного рисунка. Я выключил магнитный активатор и вылез из машины. Поразмыслив немного, стал взбираться на высившийся правее холм. Я остановился на перевале, где была маленькая пирамида камней. Отсюда показалась мощная белая цепь снежных великанов. Бесконечные дали завораживали и будоражили воображение. Синее небо там граничило с чистым кобальтом, а бестравные купола-своды отливали золотом. Далекие пики казались ярко-белыми конусами. Справа от меня, в глубоком горном ущелье, грохотала река. Я осторожно заглянул туда и ужаснулся виду пенящегося мутного потока, бешено несшегося по огромным валунам. Вода яростно била в почти отвесные скалистые кручи, стоявшие неприступными бастионами. Окинув взглядом всю панораму гор, на востоке я заметил две крохотные блестящие точки — гравипланы. Они летели вдоль длинной пологой гряды прямо на меня и скоро должны были поравняться со мной. Без сомнения, эти гравипланы принадлежали горноспасательной Службе, поэтому мысленно я порадовался, что все вышло так удачно. Я сел на один из камней, терпеливо ожидая их подлета.
Солнце уже начало клонится к западу, и по склонам гор и снегам поползли лиловые тени. Вода продолжала грохотать справа, под обрывом. Время от времени оттуда бесшумно всплывали орланы, одиноко кружившие над ущельем. А я продолжал следить за блестящими точками в небе, уже превратившимися в фантастических птиц с тонкими, откинутыми назад крыльями. Вот на одном из гравипланов заметили меня и аппарат, сделав круг над перевалом, приветственно покачал мне крыльями. Я помахал в ответ рукой, прося снизиться. Уже через минуту алюминиевые ступеньки лестницы стукнулись о камни около моих ног. Сгибаясь под рвущимися из-под гравиплана потоками воздуха и оглушаемый монотонным гулом посадочных двигателей, я взобрался в аппарат. Здесь меня приветствовали пилот и двое спасателей в коричневых комбинезонах с овальными нашивками ГСС на правом плече. Один из них — массивный и широкоплечий, с крупными чертами лица, средних лет мужчина — представился начальником горноспасательной Службы сектора 2-Г. Второй, помоложе, высокий и стройный брюнет со смуглым лицом
Глаза у Виджаядева были покрасневшими и опухшими, что явно свидетельствовало о бессонной ночи, проведенной им накануне. На мой немой вопрос он только отрицательно покачал головой и закрыл за мной люк в полу. Значит, мои самые плохие ожидания все-таки подтвердились, и спасатели не обнаружили Дивию Рана и здесь, в Монастырском ущелье.
— Мы осмотрели буквально все склоны, используя тепловизоры, но никого не нашли, — рассказывал Виджаядев каким-то обреченным голосом. Он предложил мне сесть на боковое сидение. Пожал плечами: — Просто ума не приложу, где теперь искать эту девочку!
Сейчас он выглядел совершенно растерянным и беспомощным. На его черных, как смоль, волосах просматривался след от наушников, которые он снял до этого.
— В самом ущелье вы были? — спросил я.
— Нет. Только облетели на большой высоте. Там очень узкое место для гравиплана, пролететь по самому ущелью невозможно. А река, просто дьявольский поток! В одном месте мы чуть машину не разбили о скалы.
— И ничего?
— Абсолютно! И по приборам, и визуально. Никаких следов снаряжения или стоянки. Видимо, мы прилетели сюда слишком поздно… — Спасатель тяжело вздохнул, и замолчал.
Его помощник устремил тоскливый взгляд в боковой иллюминатор, за которым медленно проплывали ребра гор.
— Может быть и так, — согласился я. Встал, подошел к пилотской кабине. Пол под ногами едва ощутимо вибрировал.
— Почему же вы сразу не стали искать здесь?! — огорченно воскликнул я, обернувшись к начальнику спасателей.
— Кто же знал, что эта девочка любит так шутить! — без обиды воскликнул Виджаядев и растерянно развел руками.
— То есть? — не понял я.
— Ну, как же! Если бы не эта записка… если бы она сразу написала, что собирается в Монастырское ущелье!
— Какая записка? О чем вы говорите? — теперь настала моя очередь удивиться.
— Обыкновенная! — спокойно пожал плечами Виджаядев. — Вот эта, — и он протянул мне аккуратно сложенный листок розовой бумаги.
Я поспешно взял у него записку, развернул. Мелкий почерк, буквы четко выраженного линейного шрифта. Так всегда пишут дети-школьники, осваивая сочетания древних славянских и санскритских букв, строго следуя правилам их написания. Я быстро прочел текст.
«Ребята! Я у Южных отрогов. Пожалуйста, не волнуйтесь за меня и не поднимайте тревоги, иначе мне достанется от „триэс“. Скоро буду.
Ваша Диви».
Святое небо! Как все это понимать? Вначале никому не известно об истинных намерениях Дивии, а теперь выясняется, что она оставила записку с предупреждением, и в ней четко указала цель своей поездки — Южные отроги. Я был в полной растерянности. Неужели Ганга ошиблась или что-то напутала? Посмотрел на Виджаядева.
— Кто вам передел эту записку? Где? Когда?
— В институте, — ответил он, немного удивленный моим возбуждением, — когда мы прибыли туда по вызову. Кто конкретно передал, не помню… Кажется, кто-то из студентов сунул в суматохе. Нет, лица я конечно не разглядел. Да и не до того мне тогда было. Действовать нужно было немедленно, ведь они и так упустили целый день! А раз в записке сказано, что девушка отправилась к Южным отрогам, мы ее там и искали.
— Прошу вас, постарайтесь вспомнить, кто передал вам эту записку! — попросил я. — Это сейчас очень важно!
— Нет, честное слово, не помню!
Сейчас Виджаядев был похож на добродушного растерянного медведя. Неожиданно меня озарило. Не знаю, как это назвать — интуицией или наитием?
— Возможно, он был худым, высоким и светловолосым, с бледным, таким болезненным лицом? — подсказал я.
— Мм-м… Как будто бы… — неуверенно произнес начальник ГСС и покосился на меня. — Точно утверждать не стану.