Чаша огня
Шрифт:
Я сел рядом с ним на сидение, задумчиво глядя в пространство пред собой.
— Поймите, мы сделали все возможное, — заговорил, словно оправдываясь Виджаядев, — все, что было в наших силах.
— Да, да, конечно! — устало отозвался я.
— Будем возвращаться? — спросил пилот, заглянув к нам из кабины.
Виджаядев и его молчаливый помощник вопросительно посмотрели на меня.
— Нет. Пролетим еще раз над ущельем!
Я прошел в пилотскую кабину, сел в одно из свободных кресел. Пилот привычно потянул на себя штурвал. Аппарат на мгновение завис на месте, не спеша, развернулся и неторопливо двинулся на север.
После широкой долины мы сразу окунулись в узкое ущелье. Красные стены его были полны забелевших трещин, точно страницы
— Вот оно, Монастырское ущелье! — сказал Виджаядев, склонившись ко мне.
Даже отсюда были видны тучи брызг, поднимавшихся над водой. Солнечные лучи, с трудом достигавшие дна ущелья, дробились в них радужными всполохами. Ледяной ветер сгонял мокрую дымку на скалы, где она оседала наплывами инея. Отвесные стены ущелья поднимались рядами, закрывавших небо, обледенелых уступов. Далеко внизу можно было разглядеть едва приметную горную тропу. Петляя, она тянулась вверх по склону, вырываясь из темного мира ущелья, и от перевала к перевалу вела к отдаленному уступу горы, нависавшему над горной рекой. Наш аппарат поднялся высоко над горами, и я разглядел, что на этом уступе приютилось странное полуразрушенное сооружение, похожее на гнездо сказочной птицы.
— Что это? — спросил я Виджаядева, указывая вниз.
— Какой-то древний монастырь… вернее, его остатки. Много веков назад их здесь было не счесть, почти на каждом перевале.
Он помолчал, потом добавил:
— И забирались же люди в такую глушь! Тут и птицы-то не всегда летают!
— А там есть люди?
— Что вы, исключено! Эти безумцы давно уже покинули эти места. Еще задолго до того, как родились мы с вами. В наше время о них можно узнать только по истории религий, а вера в различные божества давно сменилась знанием истинного устройства мира и происхождением самой религии. Теперь-то мы знаем, что вера в богов пришла к людям во времена последнего ледникового периода, в послепотопные века, когда разрозненные и одичавшие остатки человечества прятались по пещерам, а вся прежняя — могучая и развитая — цивилизация, жившая на Земле до этого, канула в лету, сметенная ужасной катастрофой, опустошившей нашу планету пятнадцать тысяч лет назад. И только небольшая горстка отчаянных миссионеров, чудом уцелевшая в том катаклизме, наделенная прежними знаниями и техническими средствами, странствовала по миру, пытаясь возродить утерянные ценности своей цивилизации. Естественно, они, владевшие необыкновенными возможностями, выглядели в глазах испуганных дикарей всесильными богами.
— Да, вы правы, — согласился я. Попросил: — Мы можем спуститься ниже?
Виджаядев посмотрел на пилота. Тот отрицательно покачал головой.
— Опасно! Слишком узкое ущелье, можно погубить машину. К тому же там отрицательное гравитационное поле — сильное отражение от скал. Мы не сможем двигаться.
Я вновь посмотрел вниз. Странное сооружение, вероятно стоявшее здесь с незапамятных времен, находилось на самой границе ледяных просторов. Выше шли вечные снега, кружили метели и холод убивал все живое.
— Не понимаю, — сказал Виджаядев, тоже глядя вниз, — как эта девочка отважилась одна забраться в эти места?
Он посмотрел на меня. А я прикидывал в уме, сколько времени понадобилось бы Дивии Рана, чтобы добраться сюда примерно от того места, где я оставил свой магнитор. Ведь возможности воспользоваться гравипланом у нее не было.
В институт я вернулся, когда уже совсем стемнело. Легкое здание угадывалось на темном небе по множеству огней, расцветивших его замысловатым узором. Дневная суета и гомон этого огромного студенческого «улья» сейчас сменились неторопливой и размеренной вечерней жизнью. В комнате Антона был прежний порядок, но самого Куртиса я здесь не застал.
Неяркое освещение ночных светильников придавало обстановке уютный домашний вид. Я устало опустился в кресло напротив окна и тут заметил на тумбочке у дивана кремниевый диск мемонограммы, лежавший сверху. Наверное, Антон уже заходил сюда и оставил для меня сообщение. На диске были записаны передачи новостей местных каналов ВОПИ за прошедшие три месяца, но записка заинтересовала меня сейчас больше. Я развернул аккуратно сложенный лист тонкой розовой бумаги и пробежал глазами текст, написанный от руки.
Линейное сообщение.
По вашему запросу извещаем, что девушка по имени Дивия Рана, двадцати трех лет, ранее проживавшая в секторе 2-Г Центральной зоны ААП, в период с 25 по 30 августа 671 года Мирового Воссоединения ни в одной из жилых зон Трудового Братства не регистрировалась. О ее местонахождении и передвижении в означенный период СРЖЗ сведениями не располагает.
30 августа 671 года МВ, 17 ч. 00 м.»
Я отложил записку в сторону. Что ж, этого теперь следовало ожидать. Буквы в тексте были чересчур крупными и округлыми. Я сразу же узнал почерк Антона. Несомненно, он же и придал тексту подчеркнуто официальный характер. Наверняка, девушка-диспетчер сообщала данные не так холодно и сухо. Теперь для меня стало совершенно очевидным, что «любовную» версию можно окончательно отбросить и вплотную заниматься походом в Монастырское ущелье и этим странным и таинственным Вулом. Я взял со стола мемонограмму, вставил ее в голографон. Экран тут же вспыхнул ярким солнечным светом. Показалась неповторимая перспектива лиловых гор, высившихся на фоне синего облачного неба, и приятный женский голос произнес: «… Третье июня шестьсот семьдесят первого года Мирового Воссоединения, четыре часа утра. Доброе утро, дорогие братья и сестры! Шестнадцатый канал ВОПИ начинает свои передачи».
Я специально попросил Куртиса подобрать мне записи новостных сообщений только местной информационной сети, так как неясные догадки, появившиеся у меня в самые первые часы моего пребывания в институте, требовали проверки. Но просмотрев больше половины диска, я не нашел того, что искал.
Передо мной проходило бесконечное множество людей во всем неисчерпаемом богатстве своего облика и устремлений. Картины грандиозных строек сменялись не менее впечатляющими зрелищами всеобщих празднеств, самодеятельных концертов и спортивных состязаний. Люди, умевшие непринужденно отдаваться работе, находя в ней радость и увлечение, столь же легко и радостно отдыхали в свободные минуты. И от этого их жизнь приобретала особенную, ни с чем несравнимую легкость и красоту. И вновь панорамы бескрайних песчаных пляжей по берегам сверкающего океана сменялись сюжетами о работе ферм по выращиванию искусственного белка, или репортажами со стройки новой приемо-передающей энергетической станции на плоскогорье Декан, где шел монтаж концентраторов гигантских антенн и гелиоприемников.