Чаша огня
Шрифт:
— Рауль Торихас на связи! Слушаю тебя Максим! Что случилось?
— Требуется твоя помощь. Срочно взлетай и следуй в квадрат сорок шесть семнадцать… — Я сверился с картой, поданной мне Ригом Остином. — Это километра два южнее монастыря. Высота тысяча пятьсот. Заберешь там моих людей.
— Все же, что случилось, Максим? Ты не забыл, что нижний предел полета по ущелью максимум триста метров?
— Не забыл. Но ситуация чрезвычайная, и тебе придется постараться! Ребята тебе все объяснят. Надеюсь на твое мастерство пилота.
В передатчике послышался невеселый смешок.
— Еще
— Нет.
— Тогда конец связи!
Я выключил рацию и сунул ее в карман куртки.
— Нужно обязательно забрать раненных… — ни к кому не обращаясь, произнес Тим Ларо.
— Конечно, но всему свой черед! — хмуро ответил я.
Тим посмотрел на меня, пожал плечами, и снова углубился в созерцание отдаленных горных вершин. Я решительно сел на камень около самого обрыва и стал терпеливо ждать известий от Тосико и Лама Хонга.
Прошло, наверное, часа два, может быть больше — я не смотрел на часы, — прежде чем в гул бурлящей воды под обрывом и равномерный вой ветра влился новый звук. Тонкий звенящий зуммер пронизывал теперь нестройную мелодию гор, усиливаясь с каждой минутой. Я поднял голову и посмотрел на юг.
Туман там совсем рассеялся, и можно было видеть, как по обе стороны ущелья, словно тяжелые морские валы, вздымаются темные кручи гор, обступая узкую стремнину рокочущей реки. Чем выше они вздымались к небу, тем ослепительней сияли на солнце снега на их склонах, поражая воображение своей нетронутой чистотой и белизной. Именно там, на фоне этого сказочного сияния гор я различил сейчас крохотную серебристую каплю гравиплана. Он медленно огибал ближнюю вершину с запада, сверкая на утреннем небе, подобно яркой звезде.
Я поспешно встал, не отрываясь, следя за приближающимся аппаратом. Вот он поднялся на воздушной волне и в следующую секунду нырнул в сумрачную низину между сходящимися почти вплотную склонами гор. Я включил микрорацию.
— Алло! Рауль! Ты меня слышишь? Прием!
— Слышу тебя хорошо, — тут же отозвался Торихас.
— Как у вас дела? Тосико и Лам на борту?
— Да, они рядом со мной! Все в порядке. Дать им слово?
И не дожидаясь моего ответа, пилот переключил связь. Некоторое время в передатчике слышались приглушенные шумы. Видимо, ребята никак не могли решить, кому говорить со мной. Наконец, я услышал голос Лама Хонга.
— Максим! У нас все в порядке. Рауль подобрал нас на перевале двадцать минут назад. Так что скоро будем над монастырем.
— Я вижу вас.
— Вот как? Тем лучше. М-мм… Тут Тосико хочет тебе что-то сказать.
Он не договорил, как-то неожиданно умолкнув. И снова динамик некоторое время доносил только глухой шум и сухой треск. Наступила долгая пауза, становившаяся с каждой секундой томительней. Потом снова заговорил Торихас.
— Максим! До цели осталось меньше километра. Если не возражаешь, мы выйдем на связь, когда будем над монастырем?
— Хорошо. Послушай! Было бы неплохо, если бы тебе удалось опустить гравиплан в ущелье на стационарных двигателях, не включая посадочных.
— Сделаем, Максим! — бодро ответил Рауль и отключился.
Я выключил передатчик, думая о том, что бодрый тон, каким пилот согласился выполнить мою просьбу, был слишком наигранным.
— Ничего, Максим! Будем надеяться, что все обойдется.
— Будем надеяться? — воскликнул я. — Черт возьми! От этого зависит успех всей нашей операции!
Остин внимательно посмотрел мне в глаза, но ничего не сказал в ответ, только как-то странно усмехнулся.
Между тем, гравиплан был уже совсем близко, и я снова потянулся к рации, но Торихас опередил меня.
— Максим мы над ущельем. Начинаем снижаться. Корректируй наше движение. У меня барахлит высотомер… Не могу понять, в чем дело, но я не поручусь за его показания.
— Что? Немедленно возвращайтесь! Слышишь меня?
— Да ты что?! Шутишь? Мы почти у цели!
Я лихорадочно осмотрелся по сторонам. На лицах ребят, стоявших рядом, отразилась тревога.
— Слушай, Рауль! Переключись на аварийный блок ориентировки. Срочно! Что выдает бортовая ФВМ?
— Все работает, но я не могу определить уровень снижения…
Последовала тишина в передатчике. Гравиплан, подброшенный воздушной волной, взмыл над ущельем на несколько десятков метров, и снова нырнул в пропасть, на дне которой бушевала дьявольская река. Теперь аппарат летел очень медленно, словно осторожно выбирая дорогу, на высоте двух сотен метров от пенящейся воды. Наконец, он выбрался в расширенную часть ущелья, где река разливалась по обширному каменистому полю, и поднялся выше.
— Алло! Рауль! Высота примерно двести семьдесят метров над водой. Можешь снизиться еще и обойти монастырь с юга?
— Хорошо, попробую.
Звонкий щелчок и снова томительная тишина в передатчике. На этот раз голос пилота показался мне напряженным. Ребята за моей спиной застыли, словно каменные. У меня самого мурашки забегали по спине при виде того, как серебристая капля гравиплана, паря на тонких остроконечных крыльях, снизилась на полсотни метров, и полетела совсем низко над водой. Секунды ожидания тянулись томительно долго, пока гравиплан снова не стал подниматься вверх, заходя на монастырь с юга. Тонкий звенящий писк гравитатора почти тонул в шуме ветра, слетавшего с гор. Аппарат уверенно набирал высоту, и я вздохнул с облегчением. Обернулся к ребятам. Их лица были похожи на деревянные маски. Что-то случилось! Я оглянулся назад, и ноги мои подкосились.
Медленно всплыв вверх, гравиплан плавно развернулся вокруг вертикальной оси, и вдруг резко завалился на один бок. Я схватил рацию.
— Рауль! Что происходит? Рауль! Ответьте!
Но эфир предательски молчал, донося только хрипы и пощелкивания. Гравиплан тем временем на несколько секунд выровнял горизонтальную ось и снова опрокинулся на бок, быстро теряя высоту. В следующее мгновение ураганный порыв ветра со страшной силой бросил его на скалы. Ударившись о скальную стену левым бортом, аппарат камнем полетел на дно ущелья.