Чаша отравы
Шрифт:
Постепенно темнело.
— Я не думала, что их так много, — озабоченно сказала Наташа.
— На самом деле не так уж и много — пара-тройка десятков тысяч на весь Минск, — ответил профессор.
— Что же им надо? Все они сытые, ухоженные, прекрасно одетые, уверенные в себе... Нет, понятно, мой вопрос риторический...
— Угу. Возомнили себя высшим классом. Мечтают о господстве над теми, кто, по их мнению, «ниже». Паны уже есть, все они тут как на ладони. Дело осталось за малым — подогнать им хлопов.
— Смешно даже. Не могут понять, что их собственное благополучие обеспечивается нынешним же строем. Что если вдруг их БЧБ-мечты сбудутся, то девяносто процентов их же самих станет жить в несколько раз хуже. А кто-то вообще погибнет. Неужели пример Украины их ничему не учит?
— Они хотят этого. Хотят, Наташ. Это самое страшное. Они все люди умные. Они всё прекрасно
— Это ужасно. А классовое сознание?..
— Классовое сознание, как показала история, в том числе новейшая, — вещь, отнюдь не жестко определяемая социальным положением человека. Во-первых, представители трудящихся классов далеко не всегда видят вперед на несколько шагов. Каждый из них формально хочет получать как можно больше, в том числе за счет того, что его наниматель будет забирать себе в карман меньше. Это объективная основа для классового противостояния, классовой борьбы. Но рабочие сами не доходят до того, чтобы подняться над экономическими интересами и осознать, что наилучшим выходом для них будет не перетягивание одеяла, а полная экспроприация капиталиста, сколотившего частный капитал за счет систематических недоплат эксплуатируемым, обращение всех таких богатств в общенародную собственность. Для этого нужна подлинно большевистская, марксистско-ленинская партия. Враги легко могут внушить трудящемуся, что он будет жить лучше, если, например, пойти войной на другое государство, ограбить его, поработить народ. Или, если социализм уже построен, внушить мысль, что выгоднее устранить власть компартии или поддержать ее антисоциалистическое перерождение, после чего приватизировать шахты, и тогда шахтеры смогут продавать уголь за валюту. Или убедить трудящегося в том, что выгоднее поддержать переориентацию его страны на более богатый Запад. Понятно, что первый случай приводит к массовым смертям и увечьям. Второй — к присвоению тех же шахт узким кругом собственников. Третий — к тому, что страна станет пищей для развитых стран, а ее граждане попадут на Запад только как исполнители тяжелых и черных работ. Причем «не только лишь все».
— Многие думают, что в социальной лотерее именно они обойдут всех. Я достаточно таких людей успела встретить в своей жизни, хоть не очень долгой, — которые, рассматривая какой-нибудь исторический или литературный сюжет, где есть господа и рабы, высшие и низшие, всегда примеривают на себя роль первых, смотрят на мир исключительно их глазами, нисколько не сочувствуют угнетенным. Это явно оттого, что люди зачастую переоценивают собственные способности, и прежде всего способности работать локтями, чтобы пробиться к заветному местечку под солнцем. Каждый думает, что именно у него всё получится, а все, кто вокруг, — недотепы и лохи.
— Совершенно верно, — сказал Егор Иванович. — Но есть, и огромное количество, тех, кто сознательно или подсознательно понимает, что смена строя грозит им нищетой и гибелью, но всё равно они идут на это. Как я уже сказал, они готовы пожертвовать своим благополучием — вот таким, какое гарантирует наша республика хотя бы всем добросовестным труженикам. Пожертвовать ради того, чтобы общество стало разделенным на тех, кто владеет всем и решает за всех, — и тех, кто, не владея ничем, повинуется «высшим». Потому что такая модель привычна, впиталась в общественное сознание масс за тысячелетия классового общества. Ведь те общества, где такой модели не было, с легкостью побеждались и поглощались. Вот почему у многих людей существует подспудная неприязнь к социальному равенству, к всеобщему социальному благополучию. Утверждаю это даже не как марксист, а как врач, как специалист по функционированию мозга, как доктор наук. Подобное предстоит вытравлять веками. Социализм делает только первые шаги. Только век с небольшим назад свершился Великий Октябрь. Первая попытка не закрепилась. Социализм в Европе пал, лишь мы пока удерживаем его основные завоевания, хоть формально уже и не под этим названием.
— Да, так, — сказала Наташа.
— Но их, — профессор указал на толпу, над которой торчали БЧБ-флаги и белые воздушные шарики, — не обманешь формальным отсутствием слова «социализм». Они всё прекрасно видят и понимают. Если не разумом, то подсознательной чуйкой. Они жаждут полной и всеобщей декоммунизации — приватизации и разгрома рентабельных предприятий, выпускающих востребованную во всём мире продукцию, запрета упоминания обо всем советском, резкого падения уровня жизни подавляющего
— Пап, слушай, а нет ли тут противоречия? Ведь они явно выступают против того, чтобы Беларусь была сильной и способной навязать свою волю другим.
— Наташ, так ведь дело в том, что мир уже фактически сейчас переходит границы национальных государств. Очень многие страны, хоть и считаются суверенными и сохраняют членство в ООН, фактически являются периферией мирового надгосударства — единой империи глобального капитала с ядром в США. Так исторически сложилось, что в США. Возьмем наших соседей. Все три прибалтийские страны, Польша, Украина — полностью и безоговорочно, даже гордясь этим, утратили свою национальную субъектность. И вот эти, — профессор снова показал рукой на толпу, — сторонники укрепления как раз этого глобального мегагосударства. Именно патриотами этой мировой мегаимперии они являются. В этом конгломерате Беларуси будет, разумеется, отведена роль не ядра, а периферии, проще говоря, пищи. И боевого холопа наподобие Украины, который на пару с ней припирает Россию к стене. Чтобы та, в свою очередь, стала более послушной перед этим глобальным центром и принялась активно припирать к стене Китай. Вот за какую государственность они выступают, на словах славя Беларусь. Именно эта государственность, представленная империей с ядром в США, в максимально эффективной степени реализует механизм изъятия средств у низов и концентрации в распоряжении верхов, максимального ограничения прав и свобод трудящихся в пользу владельцев капитала, уже в масштабах не одной страны, а целой планеты. И именно эту схему, и только эту многие люди, о которых идет речь, которых мы перед собой сейчас видим, считают естественной и единственно верной.
— Даже вопреки своим объективным классовым интересам?
— Да! Порой не отдавая себе в этом отчет. Именно такие социальные установки, уходящие корнями в тысячелетнюю историю классового общества, заставляют их с той или иной степенью сознательности жертвовать своим социальным положением, своим материальным благополучием ради благополучия владык. Причем не таких руководителей, которые гарантируют нормальную жизнь всем людям, как Лукашенко, а именно шкурников, гедонистов, обдирающих низы и заковывающих их в цепи. И даже удара по самим себе они не боятся, не боятся, что сами окажутся ободранными и закованными. Когда им кто-то вроде нас об этом напоминает, они шипят, плюются и, не находя рациональных аргументов, обзывают нас «совками», «ватниками», «быдлом», «хамами», «ябатьками», апеллируют к грубой силе. Они сознательно готовы не то что нас угробить, это-то как раз понятно, но и понести личные жертвы. Готовы фактически скормить глобальному капиталу и себя самих, и свои семьи. Лишь бы наше общество, избавившись от «реликтов», стало, по их мнению, «естественным». То есть разделенным на господ и простолюдинов. Потому что любая иная система социальных координат для них чужда, она им не нужна, она их пугает, они в ней чувствуют себя, как выброшенная на берег рыба. Так-то вот. Если бы люди действовали строго исходя из своих объективных классовых интересов, то социализм победил бы еще в позапрошлом веке.
— Понятно. В эпоху расцвета классового общества их мировоззрение еще можно как-то понять. Тогда народных государств не было. Только лишь те, где владыки паразитировали на массах. Все попытки восстаний низов подавлялись гарантированно, эффективно и со звериной жестокостью. Советскому Союзу удалось закрепиться уже на целых семь десятилетий — беспрецедентный для истории срок. Это означает, что даже несмотря на падение СССР, Октябрь семнадцатого для старого принципа построения общества стал похоронным колоколом. Залп «Авроры» возвестил, что человечество разорвало цепи классового общества и начало восходить на новую ступень развития.
— Да, да! Именно так! А вот теперь проведем небольшое исследование...
Профессор достал напечатанную на цветном принтере поддельную пресс-карту, повесил себе на шею и включил диктофон. Нацепил маску на рот и нос.
— Здравствуйте. Я корреспондент радио «Свобода». Можно вам задать несколько вопросов? У нас тема сюжета — портрет представителя молодого поколения, занимающего активную гражданскую позицию, — Егор Иванович обратился по-белорусски к двум девушкам, которые шли с митинга мимо них. На каждой — по БЧБ-ленточке, каждая держит по паре флагов соответствующих цветов. Обе — в масках.