Часовые Вселенной
Шрифт:
— Это все?
— Нет,— нехотя признал Карсон, явно не желая развивать тему.— Герата утверждает, что Торстерн пытался с ним спорить.
— Вот как? Он не говорил, о чем именно? Не сообщал никаких подробностей?
— По словам Герата, он усомнился в том, что Торстерн действительно тот, за кого себя выдает,— а именно человек, способный положить конец венерианской непримиримости. Торстерн в ответ предложил это доказать.
— Как?
— Устранив Уолленкотта — только и всего.
Карсон щелкнул пальцами. Немного помолчал,
— Их разговор состоялся позавчера. Сегодня утром мы получили сообщение с Венеры о том, что Уолленкотг вывалился из антиграва и разбился насмерть.
— Гм! — Рэйвен представил себе удар, почти услышал хруст костей.— Неплохой способ избавиться от преданного слуги, не так ли?
— Лучше не говорить об этом открыто — похоже на пасквиль.
— Я мог бы рассказать еще о парочке любопытных личностей. Например, про члена Мирового Совета Гилчиста. Он из тех, кого без колебаний можно назвать сволочью.
— На каком основании? — насторожился Карсон.
— Он для вас словно ложка дегтя в бочке меда. Торстерн сам об этом сказал, не зная, что предает предателя.
Немного подумав, Рэйвен добавил:
— Не знаю, как выглядит этот Гилчист, но во время беседы с членами Совета я обшарил мозги всех и ничего подозрительного не почувствовал. Как такое могло произойти?
— Гилчиста там не было.
Карсон что-то написал на листке бумаги.
— Четверо членов Совета отсутствовали из-за болезни или неотложных дел. В том числе Гилчист. Он появился спустя несколько минут после того, как вы ушли.
— Его неотложное дело заключалось в том, чтобы поскорее доложить обо мне кому следует,— сообщил Рэйвен,— Как вы собираетесь с ним поступить?
— Никак. Я ничего не могу поделать лишь на основании ваших слов. Я передам информацию Герати, а дальше пусть решает он и Мировой Совет. Одно дело — констатировать факт, другое — его доказать.
— Вероятно, вы правы. Так или иначе, ничего страшного, если в отношении Гилчиста не предпримут никаких действий или даже наградят его золотой медалью за хитрость. Собственно говоря, здесь, на Земле, лишь немногое приводит к по-настоящему важным последствиям.
Рэйвен встал, подошел к двери и остановился, взявшись за ручку.
— Но есть одно обстоятельство, которое может оказаться не таким пустячным, как остальные. Торстерн — обычный человек. Герати тоже. Мы с вами — нет.
— И что? — неуверенно спросил Карсон.
— Есть люди, по натуре своей неспособные не отомстить за поражение. Есть люди, способные спокойно сидеть в кабине антиграва, глядя, как их преданный сторонник летит к земле, навстречу смерти. Есть люди, которых можно всерьез испугать, если правильно взяться за дело. Величайшее проклятие этого мира — страх!
Рэйвен пристально посмотрел на Карсона. Зрачки его расширились, глаза засверкали.
— Знаете, что больше всего пугает людей?
— Смерть,— замогильным голосом проговорил Карсон.
— Не похожие
Карсон не стал спрашивать, что именно Рэйвен имеет в виду. Он давно привык к тому, как защищаются обычные люди, не мутанты. Они беседовали с ним лично, когда им нечего было утаивать, но писали или звонили по телефону, с безопасного расстояния, когда им было что скрывать. И чаще всего им действительно было что скрывать.
Карсон молча сидел, глядя, как за Рэйвеном закрывается дверь. Карсон был мутантом и прекрасно понял предупреждение.
«Герати,— подумал он,— очень любит вести дела по телефону».
Маленький безвкусно обставленный кабинет на четвертом этаже, куда Рэйвен поднялся по обветшалой грязной лестнице, был прибежищем Сэмюэля Глаустрауба, очень посредственного гипнотизера, едва способного загипнотизировать воробья. Среди предков Глаустрауба был мутант, способности которого проявились через несколько поколений в крайне ослабленном виде. От других предков Сэмюэль унаследовал острый ум и хорошо подвешенный язык, которые ценил намного выше способностей любого мутанта.
Войдя в кабинет, Рэйвен облокотился о короткую конторку, заляпанную чернилами.
— Доброе утро, Сэм,— сказал он.
Глаустрауб бросил на него недовольный взгляд из-под очков в роговой оправе.
— Мы знакомы?
— Вовсе нет.
— О, а мне показалось, что знакомы.
Отложив в сторону документы, которые просматривал, Глаустрауб вышел из-за стола, осторожно оценивая посетителя. В его мозгу подспудно мелькнула недовольная мысль: «Что еще за обращение — “Сэм”? Он что, думает — я его лакей?»
— В такой-то одежде? — Перегнувшись через конторку, Рэйвен окинул взглядом мешковатые штаны хозяина кабинета.
— Телепат, да? — спросил Глаустрауб, показав большие желтые зубы. Потом смущенно разгладил брюки.— Что ж, мне все равно. К счастью, моя совесть чиста.
— Завидую вам. Мало кто может сказать о себе такое.
Глаустрауб нахмурился, уловив в словах посетителя скептицизм.
— Чем могу помочь?
— У вас есть клиент по имени Артур Кейдер?
— Да, его дело должно слушаться завтра.— Глаустрауб грустно покачал головой,— Я стану защищать его, как смогу, но, боюсь, это бесполезно.
— Почему?
— Он обвиняется в том, что публично угрожал человеку смертью, и, поскольку истца на процессе не будет, обвинение вынесет прокурор. Это сильно усложняет дело. Свидетельства, зафиксированные в виде аудио- и видеозаписи, представят в суде, и опротестовать их будет невозможно.
Он посмотрел на Рэйвена, словно извиняясь.
— Вы его друг, я полагаю?
— Насколько мне известно — его заклятый враг.
— Ха-ха! — Живот Глаустрауба затрясся от притворного смеха.— Вы, конечно же, шутите?