Частная школа

Шолохова Елена

И тут Эрик понял всё, просто сложил два и два. Чёрт, это же очевидно! Зачем бы тот стал так откровенничать с учеником? Зачем стал бы рассказывать про свою больную любовь или страсть? Такое ведь и правда держат втайне. Просто физрук хотел отвлечь его этим своим признанием, пусть и жутким, и правдивым, от чего-то другого. Более жуткого. Пытался кого-то покрыть или защитить. А кого он мог защищать так отвержено, даже ценой собственной репутации или вообще свободы? Только одного человека — свою дочь…

Физрук замолк, щелчком отбросил сигарету,

повернулся к Эрику. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. И оба друг друга понимали без слов. Между ними словно случился мысленный диалог: «Я всё знаю». «Я знаю, что ты знаешь».

Эрик неосознанно попятился назад. Холода он теперь не чувствовал. И хотел только одного — немедленно убраться с этой проклятой крыши. Прикинул по памяти (почему-то оглянуться, оказаться к физруку спиной было страшно) — дверь где-то слева, до неё всего каких-то два-три метра. Быстрый рывок и всё…

Дмитрий Константинович напряжённо следил за ним и вроде бы не шевелился. Но как только Эрик метнулся в сторону двери, ведущей на чердак, он тут же стремительно и резко кинулся к нему…

69

Дина положила на стол секретарши справку и хотела сразу же уйти, но та её задержала:

— Присядь подожди немного. Нонне Александровне тоже что-то надо было. Сейчас она освободится и вызовет тебя.

Дина и без того нервничала, тут же и вовсе испугалась. Но, с подозрением глядя на секретаршу, всё же присела на кожаный диванчик.

А что делать? Не рваться же прочь, как ненормальная. В конце концов, рассудила она, успокаивая себя, вряд ли директриса что-то ей сделает. Во всяком случае здесь и сейчас. Но тревога всё равно не отпускала. И с каждой минутой ожидания становилась только сильнее.

В итоге Дина накрутила себя так, что её уже потряхивать начало. Хотелось наплевать на просьбу секретарши и директрисы и попросту сбежать отсюда, найти Эрика и действительно уехать в Москву. И наверняка она бы так и поступила через минуту-другую, но тут в приёмную заглянул Валентин Владимирович.

Никогда в жизни Дина так сильно не радовалась куратору.

— Что ты хотела, Дина? — спросил он. — Эрик сказал, что ты меня искала. Сказал, что-то срочное у тебя…

— Эрик так сказал? А, ну да… Просто… — Дина запнулась. Как вот так с ходу всё ему рассказать? Ещё и при посторонних?

Пока она подбирала слова, Нонна Александровна позвонила секретарше и попросила пригласить к себе Дину.

— Ну ты тогда, как освободишься, позвони мне, и обсудим, что там у тебя, — предложил Валентин Владимирович и уже собирался было уйти, но Дина неожиданно даже для себя схватила его за запястье.

— Нет! Не уходите! Пойдёмте со мной!

— К директору? — удивился он. — Зачем?

— Пожалуйста! Это очень важно!

Он перевёл недоумённый взгляд с Дины на секретаршу. Но та и сама смотрела на Дину с непониманием.

— Что случилось? — спросил он озадаченно.

— Я всё скажу, только сейчас пойдёмте

со мной. Прошу!

Он пожал плечами, но всё же двинулся за ней следом к директору.

Нонна Александровна перебирала какие-то бумаги, сидя за столом, кивнула на стул, предлагая присесть, и лишь потом подняла на них глаза и заметила куратора.

— Валентин Владимирович? Вы что-то хотели?

— Он со мной, — сообщила Дина.

— То есть? — вскинула бровь директриса, но тут же уступила. — Впрочем, ладно. Даже хорошо, что вы пришли. В общем, я уже всех преподавателей оповестила, чтобы они выделили время для Ковалевской. Пропуски надо наверстывать. И тесты пересдать. Так что вам, Валентин Владимирович, остаётся только согласовать с каждым время и график…

Дина слушала её и чувствовала, как страх и тревога потихоньку отступали. Нонна вызвала её всего лишь обсудить учебные вопросы, а она уже успела такого напридумывать!

Неожиданно зазвонил сотовый. Вздрогнув, она извинилась и приняла вызов. Это был Эрик.

Директриса аж вспыхнула от такой наглости — всегда и от всех она требовала неукоснительного соблюдения правил, одно из которых гласило: в приёмной, а уж тем более в директорской, посетители обязаны отключать свои сотовые. Это касалось и преподавателей, и учащихся, и их родителей. И никто прежде не осмеливался этим пренебречь.

Дина видела, как Нонна Александровна зашлась от негодования, и даже куратор уставился на неё как на сумасшедшую. И в другой раз она сама бы с ними согласилась: да, бесцеремонно, некультурно, да вообще хамство. Но не сейчас. Сейчас все правила и манеры были ей до лампочки.

Она даже вскинула руку вперёд, призывая жестом обоих помолчать. Это возмутило Нонну Александровну ещё больше.

— Ковалевская, выйди немедленно. И оставь телефон за дверью. Валентин Владимирович, гляжу, вы совсем распустили свой класс. Выпроводите её…

Но взглянув на Дину, директриса осеклась. Куратор тоже смотрел на неё в замешательстве. А Дина, прижимая телефон к уху, словно оцепенела и практически не дышала. И лицо её выражало неподдельный ужас.

— Нет, пожалуйста, не ходи с ним! — прошептала она кому-то с мольбой. Затем перевела испуганный взгляд на куратора и директрису. — Он повёл его на крышу!

— Кто повёл? Кого? — в унисон спросили оба.

— Физрук! Эрика!

— Что за ересь? — разозлилась директриса.

Дина положила телефон на стол и включила громкую связь.

Из динамика донёсся приглушённый, но вполне узнаваемый голос Приходько: "Это был несчастный случай. Я бы ей никогда ничего плохого не сделал. Уж тем более не стал бы убивать. Зачем? Я любил её. Я с ума по ней сходил".

И ответ Эрика: "Она же ровесница вашей дочери".

Директриса, всегда хладнокровная и полностью лишённая каких-либо эмоций, слушала откровения физрука и стремительно менялась в лице. За несколько секунд на нём пронеслась вся гамма: от недоумения до страха. Даже нет — до панического ужаса.