Часы пробили полночь
Шрифт:
— А с какой стати? — с вызовом поинтересовалась Бренда — это было так неожиданно, что все уставились на нее. — Это наше дело.
Дики кивнул:
— Конечно. Зачем кому-то знать? Чушь какая! Не понимаю, что тут обсуждать. Тетя Грейс права: никто не сомневается, что вчера вечером дядя был не в себе. Я решил, что он слегка спятил — наверное, и вы так подумали. Конечно, все это очень грустно и неприятно. Бредовая идея, как еще можно сказать. Ночью он вышел на террасу, как всегда, чтобы посмотреть на реку, и упал с обрыва. Наверное, закружилась голова. Очень скверно, но мы ведь не хотим усугублять ситуацию и делать из мухи слона.
— Да,
Но его голос звучал без особой уверенности. Слова Фрэнка лишь обескуражили собравшихся.
Нарушая затянувшуюся мрачную паузу, Элиот произнес:
— Нас спросят, вел ли он себя вчера вечером как обычно, и захотят узнать, кто видел его последним.
На сей раз тишина была не просто мрачной, но казалась взрывоопасной. И вновь паузу нарушил Элиот. Он повторил то, что сказал Филиде:
— Если мы намерены держать язык за зубами, то молчать должны все. Давайте посмотрим на события объективно. Вчера вечером за ужином, не считая мистера Парадайна, нас сидело десятеро. Он выдвинул серьезные обвинения против одного из родственников. Не назвал имени, но сказал, что знает провинившегося. Также он объявил, что намерен наказать этого человека по-своему и что мера возмездия будет зависеть от того, получит ли он откровенное признание до полуночи. Он сообщил, что до тех пор будет сидеть в кабинете. Все знают, что мистер Парадайн не бросал слов на ветер. Если он пообещал сидеть в кабинете до двенадцати, значит, он действительно сидел там до двенадцати. И все знают, что он никогда не ложился спать, не выйдя предварительно на террасу и не полюбовавшись видом. Он не раз об этом говорил и в течение пятидесяти лет не пропустил ни одного вечера, если только не был в отъезде. Если полиция сложит три факта воедино, то, несомненно, задаст вопросы, на которые нам уж точно не захочется отвечать. Будет гораздо лучше, если мы промолчим, но если один из нас проболтается, влипнут все. И сейчас нужно понять, можно ли положиться на всех присутствующих.
Грейс Парадайн, избегая смотреть на него, произнесла с нажимом:
— Это семейное дело.
Намек был слишком откровенным, чтобы не заметить. Элиот Рэй лез в дела, которые его не касались. Он принял вызов.
— Нет. Это дело, по поводу которого должны условиться все десять человек, к которым обратился мистер Парадайн вчера вечером. Пирсон сейчас занят, но он скоро придет. Как насчет Ирен и Лидии? Вы сможете поручиться за них, Фрэнк? Времени не так уж много, сами понимаете. Инспектор захочет пообщаться с мисс Парадайн. Что скажете?
Он обращался к Фрэнку Амброзу, но ответила Бренда. Она издала короткий смешок, в котором не было ни капли веселья, и сказала:
— Лидия и Ирен! Да они не в состоянии молчать, даже когда хотят! Честно говоря, сомневаюсь, что они хоть раз этого хотели!
Фрэнк Амброз мрачно нахмурился:
— Им придется. И точка.
— А если нет?
— Придется, — повторил он, пожал плечами и выпрямился. — Я хочу сказать вот что. По-моему, мы преувеличиваем то, что случилось вчера вечером. Я согласен с тетей Грейс: он был не в себе. И точка. Ситуация очень неприятная, и я полагаю, что никому не хочется ее обсуждать. Поэтому предлагаю прекратить разговоры. Полиция тут совершенно ни при чем, и вчерашнее не имеет никакого отношения к несчастному случаю, который произошел с Патриархом. Давайте закроем эту тему.
Грейс
— Согласна.
Повисла пауза, которую прервала Бренда Амброз, заговорившая весьма решительно:
— Интересно, с чего дядя вообще это взял? И можно ли узнать, заходил ли вчера кто-нибудь к нему в кабинет?
Филида вспыхнула. Элиот заметил только потому, что смотрел на нее. Ощущая переполняющий душу гнев и гадая, не увидел ли еще кто-нибудь, как Филида покраснела, он подумал, что Лидия права: его жена похудела. Дурацкое серое платье… Филида в нем напоминала привидение. Но наверное, ей пришлось его надеть. Бесчеловечный, варварский обычай — траур. Элиот встретился взглядом с Филидой и дал понять: надо молчать. А потом он повернулся к Бренде:
— Об этом полиция также спросит. Кто видел мистера Парадайна последним? Я пробыл с ним минуту-другую, после того как расстался с вами в гостиной. Если больше никто к нему не заходил, значит, ответственность лежит на мне.
Грейс Парадайн окинула его быстрым взглядом:
— Вы заходили к Джеймсу в кабинет?
— Да.
— Могу ли я узнать зачем?
— Разумеется, и я охотно отвечу. Вчера вечером он попросил меня остаться, поскольку у нас остались дела. Я заглянул в кабинет, чтобы пожелать хозяину дома спокойной ночи. Я не пробыл там и трех минут — это может подтвердить Альберт. Он видел, как я вошел, и подождал в коридоре, пока я выйду.
Бренда устремила на Элиота светлые глаза и произнесла тоном человека, сделавшего открытие:
— Альберт… ну конечно! Держу пари, что Патриарх имел в виду именно Альберта… да я готова поклясться! Интересно, что он натворил? Выдал служебную тайну или оказался нечист на руку? Если хорошенько подумать, самый вероятный кандидат — это Альберт…
Элиот рассмеялся:
— Дорогая Бренда, именно так рассудил и сам Альберт. Вот почему он меня дожидался. Он прямо сказал, что родственники попытаются обвинить его. Он хотел создать себе алиби, поэтому торчал в моей комнате до полуночи. С тем же успехом я мог провести вечер наедине с «Британской энциклопедией». Но я с полной уверенностью заявляю: Альберт даже не подходил к кабинету — а если и подходил, то после того, как произошел несчастный случай.
— Но никто не знает, когда именно дядя Джеймс погиб. Разве полиция сможет это определить? — поинтересовался Дики.
Элиот взглянул на него:
— Вполне, потому что в первом часу начался дождь, а земля под телом была сухая. Инспектор говорит, это случилось до дождя. Мы с Альбертом примерно в то самое время пошли в столовую выпить. Мы вернулись в мою комнату и распрощались приблизительно в десять минут первого. Боюсь, делать Альберта виновником семейной драмы — пустая трата времени.
— Жаль… — отозвалась Бренда, и тут открылась дверь, и вошел Альберт Пирсон.
— Инспектор хотел бы поговорить с мисс Парадайн.
Грейс Парадайн поднялась.
— Лучше я приму его здесь. Что скажете?
— Закройте дверь, Альберт, — велел Элиот. — Мы условились не говорить о том, что произошло вчера вечером за ужином.
Альберт ответил:
— Да, да. Не будите спящую собаку… и так далее. Но нам придется нелегко.
Впервые Марк Парадайн повернулся к собравшимся. Он стоял, глядя на мокрую гравиевую дорожку, побуревший от мороза газон и темный сырой кустарник — больше из окна ничего не было видно. Вид на реку открывался только из гостиной Филиды. Мисс Парадайн довольствовалась куда более скромной панорамой.