Часы зла
Шрифт:
— Да потому, что неполный шкафчик делает неполной и саму историю, а мне такие вещи просто претят. Скверно, когда страхи вырастают на почве недостатка информации. Но во сто крат хуже, когда они возникают из-за потери или исчезновения. Мой шкафчик некогда был заполнен весь, Александр. И если повезет, его можно будет заполнить вновь. Вот для чего именно вы нужны мне: вычислить и найти исчезнувший предмет и вернуть его на положенное место. Хочу, чтобы вы взяли домой эти «Хроники» и диктофон. Переписывая содержание кассеты, сверяйтесь с книгой,
— У вас имеются какие-либо записи, на которые мне стоило бы взглянуть?
— А вот этого не нужно. Это только замутнит свежесть восприятия. Кстати, именно по данной причине я воспользовался посторонней помощью.
— Но…
— Прошу вас, Александр, не надо. Не задавайте больше вопросов. Не стесняйтесь, пользуйтесь своими каталогами и компьютерами. И приходите в следующую субботу. И по возможности спланируйте день так, чтобы мы могли провести его вместе. И еще — не волнуйтесь. Я никаких чудес от вас не жду. Честный добросовестный отчет о проделанной работе — этого для меня, человека, живущего в полном уединении, будет более чем достаточно.
— Насчет записи. Я так понял, вы хотите, чтобы я переписал только ваш рассказ?
— О нет, не обязательно! Можете включить и свои соображения.
— Но зачем?
— Сеть всегда следует забрасывать широко и далеко. Чтобы стало яснее, могу спеть вам одну уличную песенку, раскопал ее на Граб-стрит много лет тому назад. — Джессон отпил глоток вина и запел:
Читатель пишет книжку, Картину пишет зритель, Вкус торту придает гурман, А вовсе не кондитер!— Так кто у нас гурман, а кто кондитер? Я толком не понял.
— Давайте вернемся к этому разговору в субботу.
— Но в этом случае у меня не так уж и много времени на серьезные исследования. В библиотеке просто сумасшедший дом, поговаривают, будто у нас грядет полная перестановка и инвентаризация. И если так, то все мое расписание летит к черту.
— Уверен, вы найдете время, Александр.
И с этими словами Джессон снова опустил козырек на паланкине, положив тем самым конец нашей занимательной беседе.
Глава 12
Говоря о том, что живет в полном уединении, Джессон ничуть не кривил душой. Придя к нему в следующую субботу, я обнаружил, что застекленные двери салона выходят в небольшой дворик, декорированный с изысканной простотой и изяществом.
Он был выложен черно-белым неотполированным камнем, и в нем царили почти монастырские тишина и спокойствие. Усевшись на простую каменную скамью, я открыл свою заветную книжку и провел небольшую инвентаризацию: «тент — стекло + железо, 12 коринфских колонн, 4 карликовые пальмы, неск. воркующих голубей, 8
Джессон вышел из-за колонны и махнул мне рукой.
— Пройдемся? — спросил он. И, не дожидаясь ответа, взял меня под руку. Мы дважды прошли по периметру, вокруг фонтана, и вот наконец он нарушил монастырскую тишину: — А теперь рассказывайте, что удалось выяснить.
Не успел я ответить, как на скамью взлетела голубка и принялась поклевывать оставленные мной там записи.
— Это единственная копия, мистер Джессон, — всполошился я. — Надо бежать спасать.
Он позволил мне забрать конверт, однако не принял его из моих рук.
— Предпочитаю просто послушать. Надеюсь, вы не станете возражать. Были трудности с пленкой?
— О нет, ничего существенного, несколько искаженных слов, вот и все. Проблемы начались, когда я стал сравнивать запись с отрывками из книги. Старомодный французский, вышедшие из употребления глагольные формы, с этим пришлось изрядно повозиться.
— Вы вроде бы говорили, у вас жена француженка?
Я не помнил, чтобы говорил ему о национальности Ник.
— На ее помощь трудно рассчитывать. Она очень занятая молодая дама.
— Жаль. Так есть какие-то соображения по поводу недостающего предмета?
— Прочесал все каталоги и наши амбарные книги. Но не нашел ни единого упоминания о «Хрониках».
— Любопытно.
— Вся проблема в том, что в книге отсутствует титульный лист. Свод правил англо-американской каталожной системы не признает надписей на корешке. Данные, напечатанные там, считаются или неверными, или же неполными. Плюс к тому это ведь перевод на английский.
— А разве нельзя найти книгу по имени и фамилии автора?
— Среди писателей восемнадцатого века не зарегистрировано ни одного под именем Себастьян Плюмо, я по крайней мере такого не нашел. Так что с точки зрения моей библиотеки этой книги не существует в природе.
— Прошу прощения за напрасные хлопоты. А что насчет гравюры?
— В этом плане лучшего источника, чем Французская национальная библиотека, не сыскать. Но только для этого надо ехать в Париж, поскольку хранящиеся у нас несколько ранних томов не могут предоставить полной информации.
— А знаете, я уже посещал эту библиотеку. И если не считать кафе напротив, где подают совершенно потрясающие лимонные торты, сей визит прошел без малейшей пользы. — Мы прошли еще шагов пять или шесть, затем Джессон заметил: — От этих разговоров о десертах слюнки потекли. Не призвать ли нам Эндрю? Кнопка спрятана в когтях этого василиска. — Попросив дворецкого принести печенье, Джессон подвел меня к каменной скамье. — Итак, записи. Могу я теперь их взять? — Я надеялся, что он хотя бы бегло просмотрит мою работу, но на уме у него было нечто совсем другое. — От этой каменной скамьи веет таким холодом! Так и старые кости застудить недолго, — сказал он и сунул конверт за пазуху.