"Чатос" идут в атаку
Шрифт:
О своей оплошности Балерис вспомнил, когда спрыгнул в укрытие, к которому его подвез автостартер. На раздумывая, механик бросился к стоянке. Он почти добежал до самолета, когда «чато» сорвался с места и пошел на взлет. Струёй от винта Валериев сбило с ног. Лежа на земле, он видел мелькавший в отсветах разрывов И-15 и повторял в отчаянии:
— О камарада Бланке! О камарада Бланке! Целый час в непроглядной тьме носился Рыбкин между Алькалой и Мадридом, надеясь встретить противника, но «юнкерсы» больше не появлялись. Наконец летчик повел истребитель на посадку.
Увидев Рыбкина
— Сами мы виноваты в первую очередь. Ведь у нас, а не у испанцев-механиков опыт ночных полетов. Вспом-ните, как мы летали дома. Там были отработаны сигналы между летчиком и техником, выпускавшим самолет. А здесь? Кричим на тридцати языках… В такой суматохе не только про колодки забыть можно, а и голову вместо них под колеса положить немудрено. Нужно разработать четкие команды и сигналы. Так-то, ребята. Век живи, век учись. Преподал нам урок «юнкерс».
В эту неделю для пятерки летчиков-ночников грань между днем и ночью незаметно стерлась. Ежедневно с наступлением сумерек после короткого отдыха (они участвовали и в дневных воздушных боях) «чатос» перелетели с Сото на Алькалу. Найти фашистский бомбардировщик в кромешной темноте было нелегко. Однако первые неудачи никого не обескуражили. Летчики очень уставали, но замены не просили…
Фашисты, видимо предупрежденные своей агентурой в базировании на Алькале республиканских ночных истребителей, неоднократно пытались бомбить аэродром. В один из таких налетов был ранен командир истребительной авиагруппы Птухин. К счастью, ранение оказалось нетяжелым, и Евгений Саввич продолжал руководить боевыми вылетами. Но командование категорически запретило ему летать.
В ночь на 18 июля Михаил Якушин патрулировал над линией фронта. Он уже заканчивал патрульный полет, когда увидел на земле разрывы авиабомб. Фашист рядом! Напрягая зрение, Якушин всматривался в темноту. Внизу разорвалась еще одна серия бомб. И тут цыше и впереди себя Михаил заметил расплывчатый гилуэт. Сомнений не было — параллельно линии фронта летел трехмоторный «юнкерс»…
После стольких горьких неудач эта встреча показалась Михаилу неправдоподобным счастьем. И хотя ему было пора возвращаться на Алькалу, он, забыв обо всем, пошел на сближение с «юнкерсом».
«Чато» медленно настигал фашистскую машину. Михаил, нервы которого были натянуты до предела, с трудом сдерживал себя. «Быстрее, быстрее, быстрее!» — мысленно торопил он свой истребитель. И вот «юнкерс» уже совсем близко. Пальцы с силой вдавили гашетки. Пулеметные очереди впились в фюзеляж бомбовоза. Якушин ожидал, что «юнкерс» тут же окутается пламенем и повалится вниз, но бомбовоз продолжал лететь. Летчик еще раз нажал гашетки. «Юнкерс» спокойно шел прежним курсом. Вторая и третья атаки тоже оказались безрезультатными. Пулеметные очереди гасли в фюзеляже и крыльях трехмоторной машины. «Юнкерс» не загорался!
Так они и летели в ночном небе — крошечный
Еще атака. Задрав нос почти вертикально вверх, «чато», теряя скорость, медленно оседал на хвост. Уже не надеясь на успех, Михаил продолжал стрелять. Но тут истребитель, окончательно потеряв скорость, свалился в штопор. Пока Якушин выводил машину в горизонтальный полет, «юнкерс» ушел, растворился в темноте.
Обескураженный, удрученный случившимся, Михаил направил истребитель к аэродрому. Вскоре показались посадочные огни Алькалы…
Выйдя из кабины, Михаил почувствовал, что его бьет озноб. Пока он снимал парашют и с жадностью пил обжигающий кофе, все молчали.
— Упустил «юнкерса», ребята, — тихо сказал Якушин. — Летит, подлец, будто не в него стреляешь.
— Куда же ты стрелял? — спросил Сорокин.
— Разве в этой темени разберешь — куда? Видел, как трассы в крылья и в фюзеляж входили.
— Баки у него протестированные, сразу не загорятся, — заметил Рыбкин.
— Выходит, он неуязвим?
— Почему же? Просто атака снизу-сзади не эффективна. Видимо, следует заходить справа-сзади. Или спереди под углом и бить в стык крыла и фюзеляжа. Там у него вмонтирован заливной бензобачок, а он не протектирован…
На смену Якушину в воздух ушли Виктор Кузнецов и Владимир Сорокин. Это был их последний боевой вылет перед отъездом на Родину. Днем, распрощавшись с товарищами по эскадрилье, они уехали в Мурсию. Командиром отряда летчиков-ночников был назначен Анатолий Серов, а место убывших заняли Евгений Антонов и Николай Соболев.
В этот день с разрешения полковника Сиснероса в летную школу в Лос-Алькасаресе уехал Добре Петрович, решивший заменить погибшего в воздушном бою брата…
К дальним берегам
Расцвеченный ходовыми огнями теплоход «Кооперация» шел проливом Па-де-Кале. Багровый шар закатного солнца уже давно скрылся за острыми Дуврскими скалами. Носившиеся весь день над теплоходом неугомонныечайки вслед за солнцем ушли к туманному английскому берегу. Темную поверхность воды перечеркнула лунная дорожка. Корабль проходил траверз Булони.
На верхней палубе теплохода, облокотившись о поручни, стоял Евгений Степанов. Он смотрел на вытянувшуюся вдоль берега веселую цепочку огней. Невдалеке от «Кооперации», пересекая лунную дорожку, прошли рыболовецкие суда. На вершинах их мачт пульсировали световые знаки морзянки.
— Вот он где, — раздался сзади густой бас Девотченко. — О чем задумался?
— Да странно как-то. Кругом такие мирные картины, а совсем рядом уже год как война идет.
— Мирные? А ты забыл сегодняшнюю встречу? В конце дня 18 июля, когда «Кооперация» входила из Северного моря в пролив Па-де-Кале и пассажиры столпились на палубе, глядя на берега Англии и Франции, раздался чей-то громкий возглас:
— Смотрите! Прямо на нас идет военный корабль.
— Немец, — приложив козырьком руку ко лбу, сказал стоявший рядом с летчиками пожилой моряк. Все молча смотрели на быстро приближавшийся крейсер.