Чай с пряностями, или Призраки прошлого
Шрифт:
– Входите, детектив, - повторила свое приглашение магиструм, увидев замершего на пороге Слоувея.
– Приветствую, - проговорил детектив и, заметив мявшегося в углу Шака, неуверенно добавил: - Я, кажется, не вовремя...
– Нет-нет, проходите. Все в порядке. Нисс ОТра уже уходит, - успокоила его нисса Фэвор и небрежным взмахом руки указала Шаку на дверь.
Тот засуетился, и, забормотав маловразумительные извинения за свою назойливость, сменил детектива на пороге кабинета.
– Нисс ОТ ра, - окликнула магиструм молодого человека, уже почти закрывшего за собой дверь, - как правило, я крайне негативно отношусь к людям, рискнувшим обратиться ко мне за профессиональной помощью, но ваши последние просьбы, напротив, позволили мне увидеть, что и у вас среди скверных черт есть несколько положительных
Шак просиял, отвесил проклятийнице поклон и наконец-то скрылся за дверью.
– Что привело вас ко мне в столь ранний час?
– поинтересовалась магиструм у Слоувея.
– Ваш доклад назначен на три часа пополудни. Вскрылись новые обстоятельства, вынудившие вас поторопить нашу встречу?
– Да, можно сказать и так, - откашлявшись, заговорил детектив.
– Доктор Ивилс наконец-то разрешил вести допрос нисса Лагберта. Однако это не принесло никаких результатов. В ходе своих любительских экспериментов с людемс... с люденис... с меморис... кхм... с украденным из Академии цветком нисс Лагберт выпил спиртовую настойку этого цветка и теперь страдает обширными провалами в памяти. В частности, он так и не смог ответить на вопросы, зачем он раздобыл этот цветок и каким образом он это сделал!
– Хм, спиртовая настойка Ludens cum memoria, говорите... Это интересно... Конечно, таких экспериментов не производилось...
– Да! В статье, переведенной с алтайского, было сказано, что такая настойка, принятая внутрь, может привести к необратимой потере памяти. И в приведенной там легенде это тоже упоминалось...
– Вот как?
– ниссима Фэвор пальчиком нарисовала какую-то затейливую закорючку на полированной поверхности стола.
– Это может быть полезным. Вы представляете, нисс Слоувей, какие это открывает перспективы? Подобное средство можно было бы использовать для лечения людей, страдающих от посттравматических расстройств. А бывают и особые случаи, когда потеря памяти может стать благом для...
– последние слова ниссима Фэвор произнесла задумчиво и едва слышно.
Детектив кашлянул, привлекая внимание магиструма к теме беседы.
– Боюсь, что подобные вопросы не в моей компетенции. В отличии от необходимости допросить нисса Лагберта.
– Ну что ж, - произнесла магиструм, поднимаясь из-за стола, - идемте, посмотрим, что там произошло с памятью нисса Лагберта. Возможно, я смогу помочь. Не знаю, упоминала ли я, но одно из моих научных исследований было посвящено именно проблеме восстановления человеческой памяти. Именно поэтому я близко познакомилась и использовала в своих опытах Ludens cum memoria. И именно по этой причине меня поставили во главе комиссии, расследующей кражу цветка, а также для оценки последствий его воздействия на жителей вашего города.
– Но, в статье говорилось, что потери памяти необратимые...
– робко повторил детектив.
Ниссима Фэвор неожиданно тепло и озорно улыбнулась и заявила:
– В оправдание автора этой статьи скажу, он не был знаком со мной! Так что вперед! Спасать остатки памяти нисса Лагберта!
Спустя два часа детектив сидел в больничной палате и фиксировал показания хозяина цветочной лавки.
– Зачем мне понадобился этот цветок? Я просто хотел помнить все! Понимаете, я насобирал большую коллекцию растений и огромный архив статей по этим растениям... Но поскольку я немного рассеян... Правду сказать, я ужасно рассеян! Случается, что я даже забываю, куда положил ключ от дома... Так вот... Однажды по рассеянности я залил водой большую часть своего архива. Не спрашивайте меня, как это произошло! Подробностей я не помню. Что-то удалось спасти. Что-то я восстановил по памяти... Но большую часть... Понимаете? Большую! Восстановить не удалось. Я забыл. Я все забыл! И вот мне на глаза попалась эта статья. И этот цветок, что может помочь вспомнить даже момент своего рождения... Я сделал все, чтобы заполучить его в свои руки! Жаль, что рецепта ни в одной статье не приводилось... Но я экспериментировал! Я много экспериментировал! Я люблю экспериментировать! Что? Да, конечно... Да, разумеется... Больше никаких экспериментов. Клянусь!
Нисс Лагберт
– Где взял?
– переспросил он у Слоувея, затем растерянно пожал плечами и ответил: - Заказал... У ниссимы Ниттель. Если нужно достать что-то трудно доставаемое или редко встречающееся, то мы всегда обращаемся к ней...
– К ниссиме Ниттель?
– ошарашенно уточнил детектив.
– К хозяйке швейной мастерской?
– Да, у нее очень хорошие связи в Вайтбурге...
Слоувей прикрыл на секунду глаза. Мысленно прокричал все, что думает про нисса Лагберта, ниссиму Ниттель и ее связи. Выдохнул. Открыл глаза и, скомкано попрощавшись, бросился в мастерскую.
– Уехала, - кудахтала ниссима Ирен, с которой детектив столкнулся в мастерской.
– Продала мне свое дело по очень, очень хорошей цене и уехала. Пару дней назад.
Она любовно разгладила складки на разложенной на столе ткани и доверительно пояснила:
– Мне кажется, там случилось что-то трагическое. Она получила магограмму от своего кузена Энгуса, проплакала половину дня, а потом предложила мне выкупить мастерскую. Я ведь знаю здесь все до последней нитки. Столько лет проработала помощницей! Но даже не мечтала о том, чтобы стать хозяйкой... И вот, такой случай! Такое счастье! Для меня, конечно. А для бедняжки ниссимы Ниттель... трагедия, не меньше. Она тем же вечером уехала, как мы сделку оформили. Тотчас же укатила.
– Связи в Вайтбурге?
– округлила ниссима Ирен глаза, слыша очередной вопрос детектива.
– В эти дела я не лезла! Не знаю. Не слышала! Вот разве что... кузен этот, что магограмму прислал... Он вроде из Вайтбурга как раз...
Слоувей в очередной раз прикрыл глаза, помянул про себя семьдесят семь чертовых бабушек, вооружился пером и наскоро зафиксировал новые показания. Затем, пообещав ниссиме Ирене вызвать ее для более развернутой беседы в полицейский участок, побрел на вокзал, где узнал, что ниссима Ниттель купила билет до Вайтбурга.
Вайтбург! Все дороги ведут в Вайтбург. Как, впрочем, и из него. Столица Соларии - крупнейшая транспортная развязка. Хочешь затеряться? Езжай в Вайтбург! Что, видимо, и сделала ниссима Ниттель. Умно!
Слоувей ущипнул себя за кончик пегого уса. Ему представился тот объем работы, что предстоит сделать, прежде чем обнаружится хвостик ниточки, который приведет к бывшей хозяйке швейной мастерской. Десятки, сотни, тысячи миль, что предстоит намотать прежде, чем появится хоть какая-то зацепка. Вороха, кипы, горы запросов, отчетов, протоколов и докладных записок, что предстоит оформить для обнаружения следа. Детектив вздохнул, зажмурился и облегченно улыбнулся, подставив лицо под едва уловимую ласку робкого осеннего солнышка. Какое счастье, что ниссима Ниттель отправилась в Вайтбург! Тем самым она окончательно вывела дело о галлюциногенном цветке из юрисдикции Груембьеррского отдела полиции.
Придя к такому выводу, детектив отправился в свой кабинет, где и просидел до самой ночи, составляя документы на передачу дела об украденной Ludens cum memoria, массовых сумасшествиях и сбежавшей ниссиме Ниттель в руки вайтбургской специальной комиссии под начальством очаровательного магиструма А. Фэвор.
ГЛАВА 67, в которой Слоувей наконец-то определяется с подарком, уместным для одной знакомой ниссимы
Сайрена сидела в гостиной и наслаждалась утренним чаем и тишиной. Исходящая душистым паром чашка в руках, пушистый плед на коленях, желтый лист, кружащийся за окном, - что еще нужно для счастья? Лист, видно, был одним из самых упрямых, он дольше всех своих собратьев цеплялся за ветку. Края его успели высохнуть, побуреть и стать хрусткими, прежде чем порыв ветра наконец-то отправил его в полет. И тут-то упрямец и обнаружил, что эти мгновения между веткой и землей и есть настоящая жизнь. Он выписывал кренделя и кульбиты в воздухе, заглядывал в окна. Узнав в одном из них женщину, что проходила мимо него по нескольку раз в день за последние несколько месяцев, он радостно приветствовал ее, шелестом и танцем пытаясь привлечь внимание. Сайрена тепло улыбнулась старому знакомцу, и он, обрадовавшись этому узнаванию, махнул ей на прощание и ринулся на площадь, наслаждаясь полетом и свободой.