Чайковский в Петербурге
Шрифт:
…На его музыке воспитывается вся наша консерваторская молодежь. Скажу более, дух Чайковского до сих пор еще витает в стенах Консерватории — и каждый день мы его вспоминаем.
Что еще прибавить к этому? Одно только: почаще слушайте его музыку, и вы несомненно полюбите этого гения».
А. К. Глазунов говорил о Петербургской консерватории, директором которой он был тогда.
В эти годы Петр Ильич в Петербурге чаще всего останавливался у Модеста Ильича, который жил со своим воспитанником Колей Конради на Фонтанке, в доме № 15.
Ему было там,
Новый, 1885 год дарит композитору новый триумф.
Этот триумф был вызван первым исполнением Третьей сюиты, которое состоялось в пятом симфоническом собрании Русского музыкального общества 12 января.
Оркестром управлял один из лучших европейских дирижеров того времени, большой поклонник музыки Чайковского, — Ганс Бюлов.
Такого огромного и полного успеха с первого его исполнения не имело еще ни одно произведение Петра Ильича.
Овации— «бурю оваций», как писали газеты, — ему устраивали после каждой части сюиты.
Отзывы прессы были восторженные.
Чем же вызвало это произведение такой восторг? Чем так пришлась по душе слушателям Третья сюита?
Писал ее Чайковский летом 1884 года у своей сестры в Каменке. Писал потому, что… не получилась симфония, которую он собирался написать за лето: «…хотел было симфонию сделать, но не выгорело».
С некоторых пор композитор полюбил форму сюиты, она позволяла «не стесняться никакими традициями, условными приемами и установившимися правилами», как этого требовало сочинение симфонии.
Настроение во время работы было неровное. То композитору казалось, что он «исписался», то, что пишет лишь потому, что неодолима всегдашняя «потребность в труде».
А закончил чудесное это произведение, и стало казаться, что «новая сюита далеко превзошла своих предшественниц и что вообще это вещь очень недурная».
И что третья по счету сюита будет «первой по достоинству».
Так и получилось. С мнением слушателей вполне совпали и оценки в печати. Сюиту называли «событием в музыкальном мире», восхищались «богатством воображения, мелодическим размахом, мастерством и легкостью, с которыми композитор распоряжается средствами новейшего оркестра».
А Чайковский удивлялся такому успеху, хоть и ждал его:
«…Гайное предчувствие говорило мне, что сюита моя должна понравиться и задеть за живое публику. Я и радовался и боялся этого. Но ожидания мои действительность далеко превзошла. Подобного торжества я еще никогда не испытывал; я видел, что вся масса публики была потрясена и благодарна мне. Эти мгновения суть лучшее украшение жизни артиста. Ради них стоит жить и трудиться.
Но и утомление после бывает большое».
Желание куда-нибудь скрыться, жажда свободы, тишины, одиночества брали верх над ощущением удовлетворенного артистического самолюбия.
В конце марта Чайковский провел в Петербурге дня четыре. Он приехал для того,
Композитор был занят переделкой оперы и должен был поговорить об этом с автором либретто.
Кроме того, 29 марта в симфоническом концерте Русского музыкального общества исполнялась «Франческа да Римини».
5 декабря 1885 года праздновался пятидесятилетний юбилей Училища правоведения. Готовилось большое торжество.
Апухтин к этому дню написал стихотворение, которое начиналось так:
И светел, и грустен наш праздник, друзья. Спеша в эти стены родные, Отвсюду стеклась правоведов семья Поминки свершать дорогие.Такой уж характер был у Апухтина, что он во все вносил грустную нотку. Вот и тут радостную встречу нескольких поколений правоведов он называет поминками.
Впрочем, заканчивал он свое стихотворение мажорно:
Покой отошедшим и счастье живым И слава им вечная вместе! Пусть будет союз наш навек нерушим Во имя Отчизны и чести!Этому стихотворению суждена была долгая жизнь. Во все годы существования училища каждый вновь поступающий туда воспитанник обязан был выучить его наизусть.
Помнил его всю жизнь и Петр Ильич.
Что бы ни говорили о суровости режима в училище, какие бы отрицательные высказывания о нем ни приходилось читать в разных воспоминаниях, но надо признать, что этот строгий режим не мог не воспитать дисциплинированных людей. Он вырабатывал внутреннюю собранность, закалял волю.
Несмотря на суровость воспитания, из училища выходили люди, очень любившие его.
Поэтому и на ежегодные собрания окончивших приезжали многие — и совсем юные, и убеленные сединами.
Чайковский еще 27 сентября 1885 года сообщал Н. Ф. фон Мекк:
«Я написал для училищного юбилея не кантату, а просто хор, который на празднике должны петь воспитанники. Текст для этого хора пришлось также написать самому».
Текст, написанный Петром Ильичом, оканчивался следующим обращением к правоведам:
…Будь врагом ты всякой лжи, И, стремясь ко благу смело. Помни школьных дней завет, Что стоять за правды дело Твердо должен правовед.Чайковскому, такому «рыцарю» в жизни, должна была быть особенно близка идея борьбы за правду.
Приехав на этот раз в столицу, Петр Ильич заболел и, поправившись, все еще продолжал чувствовать себя утомленным и раздраженным.
Следующий раз Чайковский приехал в Петербург в марте 1886 года, и всего на четыре дня.