Чайная церемония. Часть 1

В комнате, чуть слышные, витали ароматы свежего чая и сандала. Тихая музыка наполняла пространство – густыми, хрипловатыми аккордами волновался гучжэн, нежно подпевала бамбуковая сяо. От чахая завитками поднимался пар, сливался с синим дымком курильницы, улетал под потолок. Я наблюдала за переплетением прозрачных струй над чайным столиком, ощущала приятное тепло чашки в моей ладони и невольную, неосознанную радость бытия. В глубине себя успокоение и свет. Я привыкла. Неужели? Я привыкла и больше не страдаю нашей отдаленностью.

Он

сидел напротив, скрестив ноги, улыбался в пространство, и тихо говорил о жизни, о том, что его волнует и радует. Он не пил чая, забывшись, заговорившись, замечтавшись. Длинные, густые, орехового цвета волосы, забранные в хвост, покачивались над чайной доской. Зеленые глаза, устремленные в будущее, горели. В них, отраженные язычки свечей удваивались его несомненным волнением, наполнялись яркостью грядущих свершений. Он говорил – проникновенно, медленно. Никто и никогда так, как он, не мог нарисовать красочную картину словами. Его голос был еще одной мелодией, дополняющей музыкальное сопровождение нашего времяпровождения. Я заслушивалась и верила. Верила всему, каждому слову. А что мне еще оставалось? Только слушать и верить. Смотреть на него сквозь чайный туман. И ждать. Может быть, однажды случится чудо, которое сделает нас ближе? Чудо, которое разрушит тонкую стену пространств и времен!

Зачем-то же мы встретились однажды?

Я выпила чай, поставила пустую чашку на доску, неосознанно протянула руку, чтобы прикоснуться к его руке, замершей на крышке чайника, но не ощутила ничего. Мои пальца погладили воздух. Свет внутри мгновенно погас. Нет. Я не привыкла. Невозможно до конца принять необходимость оставаться на расстоянии. Я увидела, как исказилось страдальческой судорогой выразительное лицо мужчины напротив, как огоньки свечей в ярких глазах заметались, потревоженные. Он умолк на полуслове, поднял крышку чайника, залил душистые листья кипятком, подождал немного, перелил темную жидкость в чахай, потом разлил по чашкам, подвинул свою – мне.

– Пей, – сказал он, и я услышала, что его голос дрогнул, – Пей, и думай, будто прикасаешься губами к моим губам.

Сам поднял мою чашку.

Странное переплетение реальностей в самом деле позволяло мне чувствовать запах и вкус чая, заваренного моим другом, осязать шершавость чайной посуды. И темная доска из африканского венге была у нас одна на двоих. Однако у меня никогда не получалось подержать за руку этого человека, прикоснуться к жесткой, небритой щеке, к мягким, улыбчивым губам, к ямочке на подбородке. Мой друг был реален в другой реальности, недоступной мне. Он был недосягаем для меня, также, как и я для него.

Мир вообще-то несправедлив. В нем самое желанное постоянно остается за бортом, а ненужная атрибутика, без которой вполне можно обойтись, вступает с тобой в контакт. Я с радостью выкинула бы прочь чашки и свечи, если бы взамен получила… его. Но, увы, это невозможно. Сейчас невозможно! Я надеюсь, что только сейчас. Он! Постоянно уверяет меня, что еще немного, еще неделя, месяц, может быть… самое большее, год, и правильный код будет написан.

Оранжевый свет свечей волшебной тайной рассеивался по комнате, яснее очерчивая радость желанной

встречи. Черные тени ложились на предметы, скрывая печали.

Мужчина напротив снова заговорил, медленно, уверенно, рассказывая как уже много сделано в нужном направлении и сколько еще предстоит сделать. Он опять улыбался, завороженный собственным рассказом. Слова лились рекой, захватывая, утешая. Невероятные возможности для человечества открывались передо мной в проникновенной речи. Он рассказывал о том каким безгранично прекрасным станет новый мир, как счастливо заживут в нем люди, а я думала в этот миг, что для моего счастья нужно всего ничего – возможность хотя бы раз прикоснуться к его сильной руке.

Зачем же мы встретились?

Я часто возвращалась в памяти к удивительному дню, подарившему мне мое наваждение. Или не так – подарившему нам, наше наваждение. Пыталась понять, почему завеса, разъединяющая миры вдруг приподнялась, чтобы мы смогли узнать друг друга. Что-то разладилось в вечных, незыблемых механизмах, управляющих вселенной? Или, наоборот, именно так и было задумано невидимым режиссером наших судеб? Для меня важно понять. Может быть, обнаружив истину, можно повлиять на ровное течение жизни, подтолкнуть нужный винтик, найти заветную кнопку и тогда… Написать правильный код.

Свечи медленно догорали, ароматическая палочка осыпалась мягким пеплом. Термопод почти опустел. Чай стал приобретать неприятный металлический привкус.

– Завтра, на закате, – проговорила я быстро, прерывая взволнованную речь, физически ощущая, как утекает время, как рассыпается пеплом по волнам наших жизней, как рассеивается успокоенное течение бытия, как нас уносит друг от друга.

Последний виток индийского благовония растворился за пределами светового круга. Последний вздох прозрачного чахая, и мужчина напротив пропал, словно его никогда не существовало.

За окном угасал закат, темное небо едва-едва золотилось умирающим заревом. Передо мной на чайном столике остались стоять две наполненные чашки. Магия чайной церемонии завершилась, и мое сердце, в который уже раз наполнилось отчаянием, а потом, почти мгновенно, сладостью завтрашнего свидания. Нужно уметь быть благодарным хотя бы за то, что мы получаем. Наверное, только научившись принимать малое, можно обрести что-то еще. Можно понять, где найти заветную кнопку, как написать правильный код.

Лекс отключил нейрополе, убрал в карман модулятор, на мгновение зажмурился, привыкая к свету. Яркое весеннее солнце ослепило после черного небытия, в которое каждый раз погружалось его тело при перемещении. Всего несколько секунд невесомой оторванности ото всего сущего – без зрения, без слуха, без дыхания – вообще без ощущений, а потом предметы вокруг, звуки, воздух, земля под ногами снова начинали становиться осязаемыми. Весь путь из одной точки пространства до другой редко занимал больше четверти минуты, но иногда казалось, что проходит много часов. Наверное потому, что Мысль продолжала работать, создавая образы, преобразуя воспоминания в будущие воплощения.