Чайная роза

Доннелли Дженнифер

— Свершилось! — Он радовался как озорной мальчишка. — Мы их провели! Я слышал, что на этой линии отличные каюты первого класса. Комнаты удобные, а еда просто замечательная.

— Мистер Сомс, это очень дорого? — спросила Фиона.

— Просто Никлас. Нет, недорого. Все включено в стоимость билета. Разве вы не знали?

— Нет. Значит, все включено? Это просто чудесно! — с улыбкой сказала Фиона.

— Нам будет очень весело! — с воодушевлением продолжил он. — Музыка, танцы, игры, общение… Можно будет людей посмотреть и себя показать.

Улыбка Фионы поблекла.

— Мистер Сомс… Никлас… вы

были очень добры к нам, но я не думаю, что мы сможем ехать вместе. Нам показать нечего.

— Как? Почему?

Она обвела рукой свою одежду.

— В первом классе собирается шикарная публика верно? А у нас нет никаких нарядов. Вот и все.

— В самом деле? — с удивлением спросил Сомс, ни разу не встречавший человека, способного честно признаться, что он гол как сокол. Молодой человек нахмурился и смерил взглядом сестру и брата. Фиона была права. Им понадобится новая одежда. — Знаете, я уверен, что нам хватит времени сходить в магазин и вернуться, — сказал он.

— Вы так думаете?

— Да. Правда, придется поторопиться. До посадки в каюты первого класса еще час. Через два часа объявят посадку во второй класс, а потом дойдет очередь до третьего и четвертого. Давайте попробуем.

Когда Фиона начала рыться в саквояже, Сомс сказал:

— Как, у вас только один жакет? Вы же замерзнете! Вам с Сими понадобятся хорошие пальто, теплые перчатки и шарфы. На дворе всего лишь март. А в море еще холоднее. — Отдав багаж носильщикам, он стал загибать пальцы. — Вам нужны две-три юбки и несколько английских блузок с длинным рукавом. Пальто, пара вечерних платьев и пара шляп, согласны?

Никлас посмотрел на Фиону. Она кивнула и сказала:

— Вам лучше знать.

Выражение ее лица, на котором были написаны надежда и нерешительность, тронуло Сомса. Он протянул ей руку.

— Тогда все в порядке. Вперед, миссис Сомс. У нас мало времени.

Фиона стояла на левом борту кормовой палубы первого класса «Британника» и крепко держалась за поручни. Холодный ветер трепал ее волосы и подол, но девушка этого не ощущала. Она недоверчиво смотрела на свои руки в кожаных перчатках, новую юбку и ботинки.

За два часа, проведенные в переполненном магазине верхней одежды, Никлас полностью переделал ее. Во всяком случае, внешне. Лондонская портовая крыса превратилась в приличную молодую леди. Теперь у нее были новое шерстяное пальто, хорошие кожаные ботинки, три шерстяные юбки, четыре блузки, два платья, две шляпы и кожаный пояс. Не говоря о ночных рубашках, нижнем белье, чулках, черепаховых заколках для волос и второго саквояжа, куда пришлось сложить покупки.

Все решения принимал он. Сам выбирал для нее наряды, пальто и шляпки, составлявшие законченный ансамбль. Фиона была согласна на все; в конце концов, он знал, как нужно одеваться для путешествия. Когда все закончилось, Никлас сказал ей, что надеть в дорогу, и посоветовал упаковать старые вещи. Она нырнула в примерочную, надела кофейную юбку, полосатую бежево-белую блузку, коричневый кожаный пояс и новые ботинки табачного цвета. Завершили преображение длинное темно-синее пальто и шляпа с широкими полями. В зеркале отразилась незнакомая молодая женщина. Высокая, стройная, элегантно одетая. Когда Фиона прикоснулась к стеклу, ее пальцы встретились

с пальцами незнакомки. «Неужели это я?» — подумала она.

Два дня назад у нее не было денег на то, чтобы снять однокомнатную квартиру в Уайтчепле, а теперь она плыла в Нью-Йорк первым классом, в каюте с мягкой кроватью и собственным современным туалетом. О такой роскоши нельзя было и мечтать. Час назад они пили в каюте чай с пирожными. В восемь будет ужин, за которым последует концерт. Вчера она смогла накормить Сими только копченой селедкой, а сегодня ее младший братишка, сейчас посапывающий на койке, наденет новый фланелевый жакет, такие же короткие штанишки и будет есть деликатесы. Все это казалось Фионе нереальным, как сон.

Все изменилось. Старая жизнь кончилась, осталась за бортом в буквальном смысле этого слова, и девушка стояла на пороге новой. Выглядела по-другому и чувствовала себя другой. Никлас изменил ее внешность, а остальное сделали боль, горечь и потери. Она чувствовала эти изменения, но еще не сознавала их.

Веселая девочка, сидевшая у реки и мечтавшая разделить будущее с мальчиком, которого любила, бесследно исчезла. Ее сменила строгая молодая женщина, лишившаяся иллюзий и узнавшая, что такое скорбь. Женщина, не думающая об объятиях, поцелуях и маленьком магазине в Уайтчепле. Женщина, в душе которой вместо мечты гнездятся кошмары.

Она стояла на палубе и вспоминала слова Уильяма Бертона: «…если бы мы могли расправиться с Тиллетом так же, как расправились с этим ублюдком Финнеганом». И наглый смешок Котелка Шихана, ответившего: «Да, дельце было славное, правда? Я сам пробрался туда, пролил смазку… и увидел, как мистер Профсоюзный Организатор поскользнулся и пролетел пять этажей…»

Фиона едва не вскрикнула. Она не хотела слышать эти голоса, но знала, что не сможет забыть их до конца жизни. Они навечно врезались ей в душу. Все, что случилось с ней самой и теми, кого она любила, произошло по вине Уильяма Бертона. Восстановить справедливость не удастся; она никогда не сможет доказать, что это дело его рук. Но можно отомстить. В Нью-Йорке она чего-нибудь добьется. В Америке бедные могут стать богатыми, разве не так? Разве там улицы не вымощены золотом? Она увидит, как люди делают деньги, и сделает то же самое.

— Дело не кончено, Бертон, — прошептала она, глядя на океан, воды которого в сумерках казались черными. — Оно еще и не начиналось.

Англия исчезла за горизонтом. Ее родина. Земля, в которой похоронили ее родных. Улицы, по которым ходили они с Джо. Все ушло. Она не видела ничего, кроме воды. Океан пугал ее; в отличие от Темзы, увидеть другой берег здесь было нельзя. Девушка была отчаянно одинока и боялась того, что ей предстояло. Она закрыла глаза, мечтая, чтобы кто-нибудь вразумил ее.

— Я вижу, с вами случилась беда, дитя мое, — прозвучало рядом. Фиона вздрогнула и обернулась. Справа от нее стоял добродушный мужчина в черной рясе. — Молитесь, да? Это хорошо. Облегчает душу. Всемогущему можно высказать свои тревоги, и он услышит вас. Господь все устроит.

«В самом деле? — горько усмехнувшись, подумала Фиона. — До сих пор Ему это плохо удавалось».

— Давайте помолимся вместе и попросим Его облегчить ваше бремя, — сказал священник и протянул девушке четки.

Она покачала головой: