Чайная роза
Шрифт:
Нелли подняла бровь, однако тему оставила. Уилл ощутил облегчение, но разозлился на самого себя за то, что дал волю эмоциям. Он думал о Фионе день и ночь, однако так и не смог разобраться в своих чувствах. Пытался рассказать о ней своему старинному другу Уильяму Уитни, но тот не понял, из-за чего сыр-бор.
— Купи девочке какую-нибудь побрякушку и положи в постель, — посоветовал он.
Можно было поговорить с сестрой Лидией, но вряд ли из этого вышло бы что-нибудь путное; она давно пыталась женить его на своей подруге, вдове
— К чему такие мучения? — спросил Роберт. — Переспи с ней, и дело с концом.
— Ты говоришь в точности как Уильям Уитни. Тут речь о другом, — ответил Уилл.
— Мы говорим о потенциальной жене? Прости, я думал, речь идет о любовнице.
— Речь идет о женщине. Самой красивой, самой умной и самой необычной женщине на свете.
— Она знает о твоих чувствах?
— Может быть. Не знаю. Я ничего ей не говорил.
— А почему? Сколько лет прошло со смерти Анны? Два года? Твой траур кончился. Если хочешь, можешь жениться снова. Что тебя останавливает?
— Многое, Роберт. Она не… у нас разное происхождение.
— Гмм… — ответил Роберт и сделал большой глоток.
— Она — владелица магазина. Не думаю, что мои сыновья примут ее. И Лидди тоже… Не знаю, как к этому отнесутся ее родные. К тому же я намного старше ее.
— Да, положение не из легких… — Роберт немного помолчал, а потом спросил: — Ты любишь ее?
— Я все время думаю о ней. Никогда не встречал человека, с которым было бы так легко разговаривать…
— Уилл… ты любишь ее?
Сбитый с толку Макклейн захлопал глазами:
— Не знаю.
— Не знаешь? Уилл, ты ведь уже любил, не так ли? Конечно, я имею в виду Анну… и других твоих… Разве нет?
Уилл уставился в стакан.
— Нет. Нет, не любил, — поборов смущение, признался он. — Значит, эта тоска и есть любовь? Это ужасно!
Роберт рассмеялся.
— Да, именно так она и называется, — ответил он и подал знак официанту. — Я закажу тебе еще стакан. Может быть, даже целую бутылку. Похоже, ты в этом нуждаешься. — Он покачал головой. — Неужели ты никогда не чувствовал, что тебе чего-то не хватает?
— Нет. Я не верил в это. Думал, что это выдумка дам, сочиняющих романы. — Он беспомощно пожал плечами. — Пойми меня правильно, Роберт. Я действительно испытывал чувство к Анне. Она была чудесной матерью, верным товарищем и хорошим человеком. Но тут… тут совсем другое.
— О боже, Уилл, это действительно что-то новенькое. Любовь с первого взгляда! — Роберт снова засмеялся. — Выходит, старого
Уилл поморщился:
— Можно было обойтись и без сравнений.
Брат потрепал его по руке:
— Дай девушке самой решить, нравишься ли ты ей. Если она сочтет, что ты достоин ее, то преодолеет все трудности.
— Я? Достоин ее?
— Да. И если она хотя бы вполовину так умна, как ты говоришь, то легко справится с задачей. Ее семья тебя примет. Твоя ее — тоже. Я уже принял, Лидди примет, а если твои дети откажутся, ты можешь лишить их наследства…
Внезапно перед его глазами мелькнула чья-то рука.
— Уилл! Уилл, ты слышишь меня?
— Извини, Нелли.
— Ну, ты совсем плох, — сказала она. — Хочешь — говори, хочешь — нет, но кто-то украл твое сердце. — Женщина наклонилась к нему вплотную. — А у тебя ведь есть сердце, правда?
Пока Уилл смеялся, в дверь вошел Камерон Эмс, молодой городской судья и друг старшего сына Уилла, Уилла-младшего.
— Добрый вечер, мистер Макклейн, сказал он.
— Привет, Камерон, — ответил Уилл.
— Я вижу, у вас гостья. Не знал, что в клуб пускают леди. Ах, это вы, Нелли…
— А вот и ты, Эмс. Что, много мальчишек посадил в последнее время? В нескольких улицах отсюда я видела, как несколько пацанов играли в расшибалочку. Знаешь, что говорят? Кто играет в расшибалочку, рано или поздно расшибет кому-то голову. На такое нельзя смотреть сквозь пальцы. Пока ты тут, вызывай «воронки». А еще лучше — целую армию.
Два джентльмена, стоявшие неподалеку, фыркнули. Уилл слышал их, и Камерон тоже. Его лицо потемнело.
— Это был не репортаж, а истерика. Написанный истеричной журналисткой, которая руководствуется не умом, а сердцем, — парировал он.
— Эмс, мальчишке было десять лет.
— Он совершил преступление.
— Он был голоден.
Взбешенный Эмс повернулся к Уиллу и сказал:
— Мистер Макклейн, если придет Уилл-младший, передайте ему, пожалуйста, что я в столовой.
— Конечно, Камерон.
— Приятного аппетита, сэр. — Он ушел.
— Напрасно ты так, Нелл. Сейчас он пожалуется метрдотелю, и тебя выгонят.
— Не сомневаюсь. Чем его клуб отличается от его судейской комнаты? Оттуда он меня выгонял неоднократно. Наглый щенок! — Она тут же опомнилась. — Извини. Я забыла, что он — друг твоего старшего сына.
Уилл пожал плечами:
— Это не мешает ему быть наглым щенком. — Тут на его плечо легла чья-то рука.
— Привет, папа. Привет, Нелли.
Уилл повернулся и улыбнулся остановившемуся рядом плотному блондину лет двадцати пяти. Это был его старший сын. Макклейн всегда радовался, когда видел своих детей, но теперь его поразило сходство Уилла-младшего с покойной матерью. Чем старше становился мальчик, тем больше он напоминал Анну и ее голландских предков, светловолосых и невозмутимых.