Че?рная смородина
Шрифт:
— Ты говорила, что язык похож на илани? Мы нашли несколько рукописей на этом наречии. Возможно, тебе они пригодятся.
Я посмотрела в указанном направлении и недоверчиво тряхнула головой. Торопливо подошла и развернула свиток. Посмотрела один, другой — и опешила, потому что передо мной лежало бесценное сокровище. В мире сохранилось всего около двух десятков подобных рукописей. Дамаскинская услышала мой восхищенный вздох и прищурилась:
— Не забывай про уговор, Люция. Постарайся
То ли совет, то ли угроза — понимай, как хочешь! И я осталась одна в кабинете, в окружении старинных книг и свитков.
…
— …Сколько дней Люция уже ходит туда?
— Вторую неделю, — Пирси тяжело вздохнул. — Альфа, я не могу ей запретить. Моя задача охранять. Вот и сижу под дверями ведьминского дома, пока волчица там.
— И сиди дальше! — велел Стах, потом чертыхнулся: — Что-то мне не нравится эта история!
Метт согласно кивнул. Его самого постоянно дергало от нехорошего предчувствия, когда речь заходила о той книге. Пирси бросил осторожный взгляд на оборотня.
— Люц мельком сказала, что стало получаться.
Карнеро уловил напряжение в голосе волка.
— Что не так?
— Первое время Люция выбегала от Верховной с горящими глазами. Было видно, что ей интересно. Она даже дома сидела с тетрадкой, все что-то чертила, сравнивала. А вчера Люц пришла домой и мыла руки… отбеливателем.
— Зачем?
Метт тряхнул головой:
— У меня ощущение, что волчица боится.
— Кого?
— Она боится того, что делает… боится этой книги.
Стах сквозь зубы выругался и сказал:
— Я прилечу завтра.
Стоял погожий теплый день. Один из тех, которые иногда бывают осенью, словно лето пришло попрощаться. Жители Лунгага, сняв куртки и плащи, с удовольствием гуляли по улицам и паркам или просто отдыхали в уютных двориках рядом со своими домами. Лишь дом Верховной был непривычно тих и мрачен… снаружи.
Дамаскинская была в ярости:
— …Полная бессмыслица!
Я стояла перед ведьмой, и меня трясло, как в лихорадке.
— Это то, что у меня получилось. Я предупреждала: языки только похожи! Вы сами подумайте! Ведь это разные миры! Разное время!.. Вы же не станете использовать некромантский рунический алфавит, чтобы прочитать эльфийские книги только потому, что и там, и там руны!..
Подхватила со стола исписанные листы бумаги, чтобы на примерах доказать Лилее свою правоту. Верховная резко махнула рукой — и бумага вспыхнула ярким огнем. Я вскрикнула, выбросив ее из рук. Но прежде, чем пламя коснулось ковра, ведьма щелкнула пальцами — и все исчезло. Я подняла глаза на Дамаскинскую, та отвернулась:
— Пошла вон!
Выбежала на улицу и почти сразу налетела на Карнеро. Оборотень насторожился:
— Что
— Пошли отсюда! Быстро! — запрыгнула в его автолет и крикнула водителю. — Галич, полетели! Полетели!!!
Стах сел рядом и кивнул бете. Едва автолет взмыл в воздух, альфа повернулся ко мне:
— Рассказывай!..
На миг мы замерли, услышав странный звон, а потом автолет тряхнула воздушная волна. Галич выровнял транспорт и прибавил скорость, чтобы быстрее покинуть город.
— Дамаскинская магией вышибла стекла в собственном доме, — хмыкнул Карнеро, наблюдая за происходящим через окно. А я боялась оборачиваться. Перехватила пристальный взгляд волка и призналась:
— Я не справилась с работой.
Карнеро долго смотрел на меня, потом сказал:
— Ты все это время держишь мощный ментальный щит, чтобы никто не увидел твои мысли… Люц, что было в той книге?
Сглотнув, уставилась в окно.
— Я бы многое отдала, чтобы забыть об этом.
Наверное, что-то просочилось через менталку, потому что оборотень чертыхнулся и недоверчиво спросил:
— Ты обманула ведьму?
— Когда я поняла, что за текст передо мной…
— А что за текст?
— Если я скажу, что книга написана на драконьей коже, тебе станет понятнее?
Галич присвистнул, а Карнеро не сдержался:
— Твою мать!
Драконы в нашем мире считались неприкосновенными. Да и встретить их за пределами Тесории было довольно трудно: они жили в своем государстве в высоких, неприступных горах… Но дело не только в этом. Альфа ругался не просто так, он знал, что такие книги удерживают Темную магию.
— Я держала щит, чтобы скрыть правду, и лгала ведьме. Она поверила: врать я умею, ты знаешь.
И Карнеро впервые промолчал по этому поводу, задумчиво глядя на меня.
— То есть ты прочитала и перевела книгу?
Только кивнула в ответ:
— Это самая жуткая и непостижимая моим умом вещь. Не знаю, как эта книга попала Дамаскинской… Как вообще попала в наш мир! Но это не стоит даже Тесории.
— Не понял!
Я настолько была потрясена последними событиями, что выложила Карнеро правду:
— За перевод Лилея обещала мне свободу от тебя и убежище от отступников в Тесории.
— Что-о-о?!!
Карнеро ругался, как пещерный тролль. А Галич, глядя на меня в зеркало дальнего вида, заметил:
— Разумно.
Оборотни улетели поздно вечером, когда со стороны города перестали долетать отголоски ведьминской ворожбы: разгневанная Лилея долго не могла успокоиться. Лишь на закате к нам пришла Виорелия и сообщила, что можно расслабиться: Верховная ведьма покинула Лунгаг.
Честно, я была рада этому.