Че?рная смородина
Шрифт:
— Ты задержалась сегодня.
— Стах, это я.
Он вздрогнул и повернул голову:
— Люц?.. — и тихо велел: — Уйди, пожалуйста!
— Не гони меня. Мне и так непросто было прийти сюда.
— Я понял.
Поставила пакет на столик и пошла мыть руки:
— Если ты про завтрак, то ошибаешься. Я элементарно проспала. Мы вчера спать пошли в час ночи.
Я тщательно, до чистого скрипа терла ладони, пытаясь успокоиться. Решение найти Стаха и объясниться с ним было принято на одних эмоциях, а вот сейчас включился мозг. Внутри все замирало от страха и неуверенности. Попробовала отвлечься: достала из пакета темную баночку, открутила крышку, понюхала.
— Что это за мазь?
Но оборотень решил больше не тянуть: торопливо поднялся, надел рубашку (и все это спиной ко мне),
— Люция, почему ты вернулась в поместье?
Осторожно поставила склянку на стол.
— А почему ты лег на алтарь?
— Я сделал так, как считал правильным.
— Вот и я сделала так, как считала правильным.
Оборотень, быстро застегивая пуговички, повернулся ко мне и усмехнулся:
— Ты ничего не должна мне. И меньше всего мне нужна твоя жалость.
Отрицательно покачала головой.
— Стах, ты не их тех, кого жалеют. Тебя можно любить или ненавидеть. Тобой можно восхищаться или бояться. Но только не жалеть.
— А что чувствуешь ты?
Думала долго. Можно было сказать, что я восхищена его жертвенностью, что благодарна за свое спасение. Так сказал бы любой другой в подобной ситуации. Но мы со Стахом Карнеро выбивались из общей толпы, и отношения наши были на грани. Всегда! С первой встречи!
— Когда-то, попав в твой дом в образе Анетты Метси, я впервые задумалась о том, что мы, маги, недооцениваем вас, оборотней, что есть особая красота в вашей прямолинейности, честности. Я… Наверное, я влюбилась в тебя, — криво улыбнулась, отводя глаза, — в тот… последний день я не хотела возвращаться в замок Кхан, потому что стала называть домом твое логово. После укуса летела сюда без страха, потому что было ощущение, что я возвращаюсь домой. То, что случилось потом… Я не знаю сколько проживу, но уверена: это было худшее время в моей жизни. Твое предложение все забыть и жить вместе было смешным и даже издевательским. Как можно было всерьез надеяться, что я соглашусь?.. Я знала, что уйду уже тогда, но боялась сказать тебе, боялась тебя, — я посмотрела на волка. Он смотрел внимательно, не перебивал, не оправдывался, просто слушал меня. — Узнав, что ты заменил меня на алтаре, я действовала не раздумывая… И я не жалею, что поступила именно так, что не оставила тебя. Но всю зиму, что ты был в Эллари-Зари, я… — запнулась, закрывая глаза. — Стах, мне очень стыдно!!! Но я часто думала, что ты это заслужил! Что так тебе и надо за то, что ты со мной сделал!.. — я сорвалась на рыдания.
Волк тут же привлек меня к себе.
— Не плачь! Глупенькая, ты мучилась угрызениями совести из-за меня?! — усмехнулся Стах и потерся о мою макушку. — Люц, я знал, куда иду, и что меня ждет. И, как и ты, я знал, что заслужил это.
— Никто не заслуживает подобного.
Мужчина приподнял мой подбородок, вытирая выступившие слезы:
— Помнишь, в Лунгаге ты говорила про пропасть?.. Теперь и я в ней. Подождешь меня? Вместе будем выбираться!
Кивнула, открывая баночку с мазью:
— Уже жду. Сними рубашку.
— Нет, — категорически отказался волк, отступая на несколько шагов.
Я знала почему: шрамы. Те, которые останутся до конца жизни, напоминая о пережитом. Стала рядом:
— Не закрывайся от меня. В конце концов, я видела уродство твоей души. Разве меня могут напугать шрамы на теле?
Он сжал зубы.
Жестко? Да! Но такова правда!
Стах долго смотрел на меня, потом глухо выдохнул и присел на кушетку. Я аккуратно расстегнула пуговички и стянула рубашку с плеч. Смотрела на идеальное тело… когда-то. Теперь это было мятое, рубленое, лишь бы как сросшееся месиво. Новая кожа так и не выросла на том месте, где лежала паучиха… Я спокойно наносила мазь, словно каждый день видела человеческое мясо, грубыми рубцами вывернутое наружу. Потому что знала, Стах следит за каждым моим движением, за каждым вдохом. И если я сейчас продемонстрирую хоть что-то, похожее на жалость или слезы, он выгонит меня и не откроется больше никогда. Осторожно зачерпнула мазь и бережно коснулась следов паука. Я отчетливо видела шрам от каждого жвала там, где оно вгрызалось в кожу. Пауза становилась невыносимой. Тишина оглушала.
— Говорят, весна в этом году будет ранняя и теплая. Даже сегодня ночью уже дождь шел, а не снег.
Мужчина не ответил.
— … Дома я любила гулять по лужам. Великовозрастная девица! Представляешь? … Находила безлюдную дорожку в парке и прыгала по лужам, чтобы брызги летели во все стороны!..
Стах осторожно убрал мои руки и притянул к себе. Обнял за талию и уткнулся лбом в мою грудь…
Первые шаги — самые трудные, самые страшные. И неважно кто и когда их делает: ребенок, который впервые отпустил руку матери, или взрослый человек, который пытается начать все сначала, отпуская прошлое. Я была готова к подобному, знала, что мой день рождения и разговор в массажной, — это первые, самые трудные шаги навстречу друг другу, следующие делать будет легче и не так боязно. Даже во время обеда разговаривать со Стахом было куда проще: я не контролировала каждое свое слово, не боялась его вопросов. А после обеда мы все-таки пошли на третий этаж. Стах знал, что я после возвращения ни разу не была здесь. Исключая ту ночь, когда он пришел раненый, но тогда я вообще ничего вокруг не замечала. Медленно прошлась по коридору, неосознанно глядя на место, где когда-то было вбито кольцо. Теперь стена была абсолютно ровная, покрытая декоративной штукатуркой. Замерла в распахнутых дверях хозяйской спальни, ошарашенно оглядывая совершенно незнакомую комнату. Сама не заметила, как оказалась внутри.
— Ты что сделал?
— Ремонт, — Стах, сунув руки в карманы, шагнул следом и довольно огляделся по сторонам.
— Зачем? — зло посмотрела на него.
Мужчина на миг запнулся, но ответил:
— Чтобы тебе ничего не напоминало о …
Язвительно хохотнула, перебив его:
— Стах, меня не дом мучил, а ты. Мозги себе отремонтируй!
— Люц!..
А потом оборотень закрыл дверь, и мое внутреннее равновесие рухнуло…
Стах заметил, как нервно дернулась волчица и торопливо отошла от него, неосознанно занимая оборонительную позицию. Словно птица, попавшая в силок, Люция то вздрагивала, неуверенно переступая на месте, то замирала, обхватывая себя руками. Пыталась контролировать ситуацию — и не получалось. Мужчина не хотел этого, не собирался пугать. Оборотница сама вошла в спальню, поддавшись порыву. Но вошла! И Стах решил рискнуть…
Женщина запредельным усилием воли заставляла себя стоять на месте, а не бежать к выходу, в сотый раз напоминала себе, что сейчас все по-другому, что ей ничего не грозит. Карнеро, словно не замечая ее терзаний, прошел мимо, стараясь говорить как можно беззаботнее:
— Посмотри, что сделали дизайнеры на балконе!
И настежь распахнул стеклянные двери, несмотря на зимний холод. Люция облегченно выдохнула, делая неуверенный шаг следом. А мужчина не смолкал ни на минуту. Он водил ее по спальне, показывая спрятанные в стене шкафы, комод, пол, любую мелочь, отвлекая от мрачных воспоминаний. Он говорил, говорил, говорил, не смолкая ни на минуту, нес откровенную чушь, и с облегчением чувствовал, как напряжение постепенно покидает волчицу.
— …И, наконец, самый главный сюрприз!
Стах подошел к окну, приподнимая тюль и закладывая его в подхват:
— …Я велел сделать широкие подоконники специально для тебя. Ты часто любуешься природой. Каждый день, несмотря на погоду, гуляешь в саду, подолгу сидишь на скамейке, смотришь вдаль и думаешь. Не знаю о чем, но возвращаешься всегда с хорошим настроением. Теперь ты сможешь делать это, не выходя из дома.
Оборотница медленно подошла к нему. Альфа приглашающе кивнул на мягкие подушечки, разбросанные по углам.
— Отсюда можно смотреть на закат.
— Я помню, — Люция неуверенно присела.
— Если хочешь, можешь прийти посмотреть.
Женщина понимала, что не в закате дело, что волк хочет, чтобы она вернулась в эту комнату. Пытливо посмотрела на альфу, тот спокойно встретил ее взгляд:
— Не бойся. Ничего не будет, пока ты не захочешь.
Она не поверила. Стах улыбнулся:
— Люц, ты нужна мне не для секса. Я хочу жить с тобой. Для меня ты — моя пара, с меткой или без. Я не буду торопить тебя, сделаю все для того, чтобы ты забыла прошлую зиму, но допускаю мысль, что однажды ты все-таки решишь уйти. С брачной меткой ты не сможешь этого сделать. Понимаешь? … Я даже согласен на то, что ты останешься нтле ле бисто.