Че?рная смородина
Шрифт:
— Знаешь сказку про девочку в каменных башмаках?
— Да.
— Представь, что я сейчас избавилась от тех самых башмаков, которые не давали ей идти туда, куда она хочет. Меня всю трясет, но… мне так легко.
Открыла дверь и повернулась к волку:
— Я останусь здесь… одна.
…
Один день, второй, третий…
Спальня перестала пугать. Только по вечерам, когда на улице темнело, становилось не по себе. Я зажигала свет, ставила любимую музыку и погружалась в чтение. Мне нравилось, когда прибегал Ральф. Я включала ему любимые мультики, и пока малыш валялся на огромной
…Прошлой ночью, когда Стах уже крепко спал, я на цыпочках прокралась в его комнату, стояла в дверях и смотрела. Не знаю зачем… Не знаю, зачем пошла сегодня опять… Я шагнула внутрь, стараясь не шуметь. А волк спал, как ни в чем не бывало. Дышал тихо, размеренно, лежа в своей излюбленной позе: на спине, закинув руку за голову. Долго разглядывала его шрамы, представляла, что он чувствовал, там, на алтаре, когда паучиные челюсти протыкали грудь. Каково это, жить и понимать, что идут твои последние минуты, чувствовать, как вытягивают из тебя эту жизнь вместе с кровью?..
Едва за Люцией закрылась дверь, Стах открыл глаза. Зачем она приходила? Вариантов много. Когда женщина появилась в первый раз, волк был уверен, что она пришла попрощаться, сказать, что ничего не получится, и она уходит. Но оборотница молчала. Стояла и смотрела на него. В последние два дня Люция стала подходить ближе. Он кожей чувствовал ее взгляд. Слышал тихое дыхание, спокойный стук сердца. Женщина стояла минут десять и уходила. Что она хочет? Приучает себя к нему, к мысли, что можно быть рядом и не бояться? Мужчина тяжело вздохнул. А утром даже вида не подал, что знает о ее ночных визитах.
На следующую ночь Люция пришла опять. Он вздрогнул, почувствовав ее дыхание совсем близко.
— У тебя дрожат ресницы.
И волчица вышла.
Стах слушал… Ждал, когда она ляжет на кровать, но не услышал характерного звука, не выдержал, встал и пошел в собственную спальню. Люция сидела на подоконнике, зябко поджав пальчики на ногах. Он сел рядом, положив руки на согнутые колени. Они просидели так, наверное, минут двадцать, а то и больше, глядя на темную, слезливую ночь. Наконец, волчица обронила:
— Дождь…
Мужчина согласно кивнул:
— Весна.
Затаил дыхание, когда оборотница прислонилась к нему, положив голову на плечо. Невесомо поцеловал ее в холодный лоб.
— Не замерзла?
— Немножко.
— Принести плед?
— Нет. Уже очень поздно, пора в кровать.
— Ты босиком. Можно я отнесу тебя?
Долгая пауза с его недыханием и ее застывшими плечами. А потом Люция протянула ему руки. Стах подхватил ее, жадно вдыхая запах своей любимой женщины и даже жалея, что до большой двуспальной кровати всего пара шагов. Осторожно положил волчицу, накрыл мягким одеялом.
И уже, собираясь уходить, почувствовал ее руку на своем запястье.
— Останься…
Проснулась от чужого взгляда. С непривычки вздрогнула. На меня смотрел альфа. Он лежал рядом, подперев голову одной рукой, а другой играл с моими волосами. Я сонно моргнула, посмотрела
— Уже утро. Почему ты не бегаешь?
— Не хочу, — мужчина пропустил длинную прядь золотистых волос сквозь пальцы, наблюдая, как они, извиваясь, складываются пушистой спиралькой.
Я окончательно проснулась и наугад спросила:
— А со мной побежал бы?
— С тобой?.. — улыбнулся. — Побежал бы.
— Тогда вставай!
…Я бежала следом за Стахом. Кое-где мелькали темные силуэты других волков. Старалась не обращать на них внимания, не хотела портить начало дня. Бежала быстро, по рыхлому, мокрому снегу. А альфа умчался далеко вперед и, остановившись, завыл. Волчий вой, глубокий, звучный, потянулся к небу. Что было в этом вое? Мне ли знать?
Я ждала восхода солнца, его первого луча. Хорошо, что день выдался ясный! Щурилась от яркого света, а на душе было по-весеннему светло и радостно. И когда Черный волк подбежал ко мне, я впервые встретила его спокойно, без страха и недоверия. Домой возвращались вместе, бок к боку.
С сексом было труднее всего. Это не течка, когда гормоны забивали все страхи и пережитые ужасы. Сейчас я соображала, что делаю и с кем. Альфа не настаивал, не торопил. А я начинала уставать от этого.
Однажды ночью проснулась резко, рывком. Стаха рядом не было. Потом заметила его. Волк стоял около окна, спиной ко мне, устало облокотившись о стену. Он думал, что я сплю, и не ставил щиты. Я опешила от боли, от усталости, от начинающегося отчаяния, которые скрывал волк за каждодневной улыбкой и шутливым настроением. Стало не по себе. Я зациклилась на собственных проблемах и обидах, забыв, что ему тоже не просто. Он помогал выкарабкиваться мне, но ему не помогал никто.
— Стах…
Он вздрогнул, поворачиваясь:
— Ты чего не спишь?
В тот же миг все исчезло за ментальным щитом, но я-то уже знала.
— Иди ко мне.
Оборотень застыл на несколько мгновений, потом медленно шагнул в сторону кровати. Присел на край, настороженно поглядывая на меня, в любую минуту готовый уйти по первому требованию. Открыл рот, собираясь что-то сказать… К котсу разговоры! Обняла его лицо, поцеловала губы, глаза, щеки, подбородок, словно узнавая заново. Стах лег на спину, передав инициативу мне. Наверное, чтобы я не чувствовала себя жертвой, покорной и зависимой. Села верхом, целуя плечи, мягко потерлась о его грудь. Мужчина замер, рвано выдохнув, вцепился пальцами в простыню. Надо же, как завелся! Я знаю, что у него никого не было с лета, после меня, тогда во время течки. Улыбнулась.
Как по мне, так Стах переиграл с покорностью, лежал и не двигался, только отвечал на поцелуи, и то как-то вяло. Не выдержала:
— Мы поменялись ролями? Я — похотливая, ненасытная, а ты — жертва? — легла рядом. — Стах…
Он легонько коснулся моих губ, обрывая фразу…
В спальне было тихо, даже новая кровать не скрипела, лишь движение теней на стене в ритм нашему дыханию. Я каждой клеточкой чувствовала, как мужчина проникает внутрь моего тела, осторожно, не спеша, распаляя желание. Кровь по венам бежала с сумасшедшей скоростью. Я выгибалась навстречу, помогая ему. Закусила губы, сдерживая стон…