Чеченская конная дивизия
Шрифт:
Нервный подъем постепенно прошел, усталость и голод сильно давали себя знать, и перекусив тем, что достал мой вестовой, я тут же прилег, завернувшись в бурку. Вскоре пошел дождь, нужно было вставать; привели большую партию пленных, со всех сторон тянулись легкораненые. Ротмистр Феденко-Проценко беспрерывно рассылал ординарцев разыскивать в ночной темноте ушедшие вперед полки.
К рассвету обстановка стала выясняться и устанавливаться связь, и часов в 6 утра штаб дивизии перешел в деревню Оленчевку. Деревня набилась уже до отказу чуть ли не всеми полками отряда. Согрев большие чаны воды, наши вестовые устроили нам баню — впервые за 8 дней удалось по-настоящему вымыться и снять сапоги, для нас это был настоящий праздник.
Тут на улице раздалось вдруг несколько сухих выстрелов: оказалось, что выбежавший откуда-то китаец-большевик разрядил револьвер в идущего по деревне корнета 2-го Чеченского конного полка Думбадзе (офицера Крымского Е. В. полка); к счастию, он промахнулся; не растерявшийся корнет Думбадзе позвал чеченцев, поймал его и лично тут же прикончил.
Закончив свой туалет, мы пошли побродить по деревне. В одном из дворов перед сараем на стуле сидел привязанный голый человек. Подойдя ближе, мы убедились,
20
В начале 1916 года Россия стала испытывать нехватку рабочих рук, следствием чего стала массовая вербовка китайцев, которые использовались в основном на строительных работах и лесозаготовках. Их общая численность на европейской территории страны превысила 400 000 человек. После революции большинство из них оказалось не у дел, и этим ресурсом воспользовались большевики, которые агитацией, посулами и угрозами принуждали китайцев вступать в Красную армию. Китайцы служили до 1921 года в различных полках и даже составляли отдельные национальные части.
Днем к завтраку в Собрание стали собираться офицеры 2-го и 3-го Чеченских полков. Героем дня был штаб-ротмистр Бухалов: все восторгались его рубкой и в душе завидовали ему, он же с гордостью показывал свою шашку и свои синие рейтузы в кровавых пятнах. За столом из общего разговора выяснился во всех подробностях бой вчерашнего дня: хотя эскадроны и сотни дрались хорошо и с большим подъемом, все же задача была выполнена только наполовину; деревня была, правда, взята, но враг не уничтожен и не разгромлен, а в массе своей под прикрытием двух броневиков и своей конницы, отошел на деревню Промысловое. «По мысли начальства, — как красноречиво доказывал начальник штаба, — длительный и упорный стрелковый бой сунженцев-владикавказцев имел целью сковать противника на южном участке деревни, главный же удар намечался 1-м и 2-м Кизляро-Гребенскими полками в разрез всего боевого участка по дороге Оленчевка — Промысловое, после чего, оставив сильный заслон с пулеметами, казаки должны были повернуть фронтом направо, при содействии 3-го Чеченского полка, а также обходящих сотен сунженцев-владикавказцев, взять деревню Оленчевку в клещи с трех сторон и отрезать всю группу красных». 1-й Чеченский конный полк, находившийся в глубоком, почти 10-верстном, обходе слева, должен был перерезать дорогу Оленчевка —Промысловое, не допуская подхода к красным подкреплений; однако полк задания своего не выполнил, потерял с утра связь с дивизией и в течение дня четыре раза безрезультатно атаковал позицию красных, пока, в свою очередь, сам не был атакован красной конницей и отброшен далеко в поле. Необстрелянные всадники, попав в тяжелое положение, разбежались, и на следующий день удалось собрать едва половину полка: большая часть бежала в степи и затем дезертировала к себе в Чечню.
По приказанию начальника дивизии командир 1-го Чеченского конного полка полковник Стреха был отрешен от должности. Оба полка кизляро-гребенцов, с большим подъемом и порывом атаковавшие, не выполнили своего прямого назначения: опрокинув красных в окопах у дороги и не выставив никакого заслона, они бросились, широко разбросав свои сотни, в преследование противника, дойдя в увлечении до плавней на берегу моря. Красное командование искусно этим воспользовалось и почти беспрепятственно, под прикрытием своих двух броневиков, а также нескольких эскадронов, смогло отвести свои части на Промысловое. Ошибкой надо признать и то, что генерал Драценко потерял массу времени на бесконечные перегруппировки и передвижения полков для занятия исходного положения для атаки, назначив последнюю только в 6 час. 30 мин. вечера, в то время, когда в степи уже темнело. Таким образом, даже при полной удаче и согласованности действий полков оставалось бы слишком мало времени для развития успеха. Вообще же и управление, и связь с частями во время боя заставляли желать лучшего. Потери Чеченской конной дивизии, то есть в 1-м и 3-м полках, были следующие: 2 офицера убиты, 6 офицеров ранены, чеченцев убито 92 и ранено около 150-ти, лошадей убитых и раненых около 200. В казачьих полках потери также были велики, но точные цифры их мне неизвестны.
В деревне Оленчевка мы простояли два дня, приводя себя в порядок и перековывая лошадей, и только 9 июня в 5 часов утра длинная походная колонна Чеченской конной дивизии с приданными ей 1-м и 2-м Кизляро-Гребенскими полками и 6-й и 8-й Терскими конными батареями вытянулась по большому Астраханскому тракту, в направлении на Промысловое, имея во время следования вправо от себя, в нескольких верстах, берег Каспийского моря. По сведениям разведки, деревня Промысловое была уже оставлена противником, ушедшим на север. Не задерживаясь в деревне, мы проследовали дальше. Движение наше носило совершенно мирный характер, и только пройдя верст сорок, колонна остановилась: в авангарде послышалась стрельба, но минут пять-десять спустя все опять стихло. Казаки, шедшие в авангарде, коротким ударом сбили сторожевое охранение красных и заняли деревню Яндыковку. Не доходя деревни, полки стали на рысях подтягиваться, строя в поле резервные колонны. Громадная процессия с колокольным звоном и во главе со священником в полном облачении встретила начальника отряда, прося его тут же отслужить благодарственный молебен об освобождении от красных и даровании нам победы. Весь конный отряд стал бивуаком на открытом месте, и только штабы и лазарет расположились в деревне. В направлении на деревню Михайловку была выслана сильная разведка, так как имелись сведения, что у красных были там хорошие позиции. В течение дня к нам подошли две сотни пластунов [21] , привезенных морем; они имели прекрасный
21
Пластуны появились в Черноморском (Кубанском) казачьем войске в первой половине XIX века. Это были отряды, действовавшие в кубанских плавнях (заболоченных камышовых зарослях) против горцев, совершавших рейды на русскую территорию. Название происходит от слова «пластаться» — ползать, поскольку одним из главных боевых приемов пластунов было скрытное приближение к неприятелю и устройство засад. Во второй половине XIX века это название закрепилось за казачьей пехотой.
Но в походной жизни все быстро меняется, и в 10 часов вечера начали трубить тревогу. В темноте, при свете догорающих костров, полки быстро седлали и снова строились; не теряя времени, мы выступили дальше на север. Не доходя пяти верст до деревни Михайловки, в поле, выставив почти круговое охранение, мы остановились, коротая остаток ночи. С рассветом, еще в мягком предутреннем тумане, пластуны и спешенный 2-й Чеченский конный полк перешли в наступление под прикрытием двух казачьих батарей. За флангом уступом держалась вся конная масса. Командир бригады генерал О’Рем временно, из-за нездоровья генерала Ревишина, командовал всем передовым отрядом.
Завязался упорный огневой бой; пластуны доблестно и с большим порывом повели наступление, захватив почти всю деревню, отжимая красных к реке и стремясь разрезать их боевое расположение захватом широкого бревенчатого моста; к сожалению, попытка их не удавалась. Противоположный командующий берег представлял противнику прекрасную оборонительную позицию с хорошим обстрелом. Все попытки пластунов и чеченцев 2-го полка атаковать небольшой окоп, вынесенный на нашу сторону реки перед мостом, отбивались бешеным пулеметным огнем с противоположного высокого берега. Генерал О’Рем берет ротмистра Феденко-Проценко и меня и лично выезжает вперед ознакомиться с обстановкой. Красивая, затянутая в черкеску фигура генерала, сидящего на чистопородном сером англоарабе, импонирует частям; здороваясь с полками, он под сильным огнем полевым галопом несется к начальнику стрелкового участка. Положение тяжелое: пластуны и чеченцы залегли, не в силах собственными средствами овладеть мостом. Генерал О’Рем вызывает командира 1-го Кизляро-Гребенского полка и приказывает ему спешить полк и усилить цепь. Командир терских казаков молча выслушивает приказание и, приложив руку к папахе, говорит: «Ваше превосходительство, какая же мы пехота, мы без коня не можем; разрешите, я конной атакой захвачу мост и выбью красных с того берега. Нам это не впервые, я своих станичников знаю, мы в Галиции еще не то делали». Генерал О’Рем удивленно пожал плечами, посмотрел на окружающих с недоумением и, обратившись к доблестному командиру полка, сказал: «Если вы ручаетесь за успех, то валяйте».
Прошло еще несколько минут. Четыре сотни кизляро-гребенцов, во взводной колонне, стали на широкой улице, скрываемые от взоров садами и домами. Генерал О’Рем подъехал к ним, сказав несколько бодрых слов. В это время поступило донесение, что красные начинают отводить свои части за мост и как будто хотят его поджечь, обливая какой-то жидкостью. Казаки с места срываются рысью. Ловко маневрируя по окраине деревни, они быстро и незаметно появляются на дороге, ведущей к мосту; выхватив шашки и с криками «ура», во взводной колонне, казаки бросаются на место, уже охваченное пламенем. Красные развивают бешеный огонь, наша конная артиллерия громит их окопы на противоположном берегу, но главная сотня уже влетает на мост, в клубы дыма и пламени; языки огня уже лижут бревна настила. Видно, как некоторые казаки борются со своими лошадьми, боящимися идти на горящие бревна, но их увлекают другие. Пластуны вскакивают и бросаются в общей массе вперемешку с конными на мосту, стрельба стихает. Проходит еще минуты две, и мы видим сотни кизляро-гребенцов уже разворачивающимися на том берегу и идущими в гору прямо на окопы красных. Сквозь клубы дыма при ярком солнце видны блестки казачьих шашек. Генерал О’Рем, ротмистр Феденко-Проценко и я с ординарцами идем рысью на мост. Какие-то пешие люди из ведер заливают огонь, 3—4 убитые лошади лежат на широком, кое-где еще горящем мосту.
На обочине дороги сидело несколько раненых казаков, в стороне стояло десятка два пленных, окруженных пластунами. Общий подъем был невероятный — все стремилось вперед; казаки, выбив и изрубив красных в окопах, рассеяли их в степи, гоняясь за отдельными пехотинцами. Второй позиции у красных не было, за спиной открытая степь верст на шесть-семь — победа полная. Этот бой, столь быстро и блестяще выигранный доблестными терскими казаками, кажется чем-то сказочным; не верится даже, что он имел место наяву, а не был лишь красивым видением, сошедшим с батальной картины прежних войн. Конная атака кизляро-гребенцов во взводной колонне через пылающий мост и жестокая их рубка — это была красота, не забываемая всю жизнь. Десятка три зарубленных красноармейцев лежало здесь же в неглубоких окопах на горе. Отдельные убитые и раненые большевики лежали по всему полю нашего следования, но их никто не подбирал: все спешили вперед. В это время через мост уже переправлялась подошедшая Чеченская конная дивизия. Не теряя времени, генерал О’Рем тут же направляет ее на рысях в направлении на село Караванное, следующий, лежащий верстах в 8-ми, опорный пункт красных.
2-й Чеченский конный полк идет в авангарде, 3-й и остатки 1-го с 6-й терской батареей — в главных силах. Проходит около часа, колонна останавливается, в авангарде завязывается бой. 2-й Чеченский конный полк спешился и повел наступление, сковывая красных на фронте деревни; 3-й Чеченский конный полк, со своим доблестным командиром полковником Борисовым, обойдя деревню слева, неожиданно и скрытно развернулся в лаву и, атаковав красных в правый фланг, ворвался в деревню, рубя и расстреливая, прямо с коня, по чеченскому обычаю, бегущих в панике большевиков, причем был захвачен в плен раненым начальник красной пехотной дивизии, бывший кадровый капитан старой русской армии.